Вначале я никак не могла успокоиться, но мягкий голос офицера сделал свое дело. Постепенно наш разговор перешел с моих переживаний на более глубокие вещи.
— Скажите, Ихсан, что вы вкладываете в понятие любовь? — спросила я.
Офицер посмотрел на меня серьезным и долгим взглядом.
— Любовь — это иллюзия. Человек, отдавшийся этому чувству, перестает быть самим собой…
Не зная, что ответить на это, я молчала. Ихсан подошел ко мне и потрогал рукой мой лоб.
— Феридэ, да у вас жар! Немедленно ложитесь в постель.
Я отрицательно покачала головой:
— Но я себя нормально чувствую. Меня лишь немного знобит…
— Без разговоров! Если уж вы пришли ко мне, так будьте добры слушаться, — произнес майор непривычно строгим голосом.
На следующий день Ихсан вызвал врача. Это был старенький опытный доктор. Он долго выслушивал меня, пока наконец не изрек:
— Ничего страшного — обычная простуда. Но необходим постельный режим.
В глубине души я была рада такому диагнозу. Я впала в апатичное состояние, и мне не хотелось никуда выходить. Майор изо всех сил старался расшевелить меня, но все было бесполезно.
— Более трудной больной я никогда не видел, — с грустью в голосе заметил он. — Вы ничего не просите, ни на что не жалуетесь, но на моих глазах угасаете как свеча…
— Оставьте меня, — произнесла я и отвернулась к стене.
Я услышала, как Ихсан вышел из номера. Отсутствовал он не долго. Наконец скрипнула дверь, и мой друг воскликнул:
— Феридэ!
Я обернулась на его голос и ахнула — посреди комнаты стояла огромная корзина темно-красных роз.
— Спасибо, но, глядя на эти цветы, мне становится еще больнее…
— Почему, милая?
— Вскоре после нашей свадьбы Кямран подарил мне такие же…
Говоря эти слова, я меньше всего хотела обидеть Ихсана. Но, видимо, все, что в тот день вылетало из моих уст, майор принимал близко к сердцу.
— Да перестаньте вы вспоминать этого никчемного человека… Если бы вы были моей женой, то я верил бы только вам, а не грязным сплетням.
— Не осуждайте его, — попросила я, — он несчастный человек. Я знаю, Кямран мучается… Он любит меня, но что-то ему мешает сказать об этом…
Майор посмотрел на меня с состраданием.
— Бедная Чалыкушу. Наивная девочка…
Стамбул, 11 декабря
Сегодня произошло еще одно важное событие, после которого я поняла, что разбитую чашку не склеишь.
Ихсан вышел за покупками, наказав мне не подниматься с постели, а в случае чего вызывать горничную. Неожиданно прислуга появилась на пороге, хотя я и не нажимала кнопку звонка.
— Феридэ-ханым, — вежливо обратилась ко мне девушка, — вас спрашивает какая-то пожилая ханым.
— Меня?
Горничная недоуменно продолжала:
— Она просит разрешения навестить вас. Я объяснила, что вы больны, но она лишь просила сказать ее имя…
— Продолжай. — Нервы мои натянулись до предела.
— Бесимэ-ханым. По-моему, так…
Я в волнении приподнялась на кровати.
— Сейчас же зови. Хотя нет. Сначала подай мне зеркало.
Прислуга протянула мне требуемый предмет с туалетного столика и поинтересовалась:
— А кто она, эта Бесимэ?
Девушка была очень молода и неопытна. Да и работала она горничной совсем недавно, судя по ее чрезмерному любопытству. В другое время я бы сделала ей замечание, но приход свекрови взволновал меня и обрадовал. Поэтому я мягко ответила горничной:
— Моя тетка.
Когда у двери раздались знакомые шаги, я в накинутом халате уже сидела в кресле. Бесимэ, переступив порог, поздоровалась:
— Здравствуй, Феридэ.
По первой фразе свекрови я поняла, что зря питала иллюзии.
— Добрый день. Садитесь, пожалуйста. — Я привстала, желая подать тетке стул.
— Нет-нет. Сиди, — знакомым жестом остановила меня свекровь.
Мы не отрывали глаз друг от друга. Не помню, кто первый прервал молчание, кажется, я.
— Как ваше здоровье?
— Спасибо, лучше. Сердце пошаливает, но пока держусь… Феридэ, не хочу откладывать наш разговор в долгий ящик. Начну с того, что буду тебя просить об одной услуге.
— Я с удовольствием окажу вам ее.
Бесимэ тяжело вздохнула.
— Я знаю, что твой новый муж, назовем его так, богат…
— Тетушка, и вы туда же? Ихсан — мой друг, не больше.
Свекровь, казалось, пропустила мои слова мимо ушей.
— Феридэ, — продолжала она, — уезжай из Стамбула, прошу тебя. После того как вы с Кямраном снова встретились, мой сын сам не свой. Он мучается, страдает, а мое сердце болит за него.