– Привет, Герыч! Выглядишь потрясно! При таком климате и социализм не помеха? – начала Женя, предусмотрительно обложившись яблоками.
– Машина времени отдыхает, – отбил подачу Гера. – Хотя с деньгами везде терпимо… – дальше шло неразборчиво.
Гера любил поговорить с Женей на общественно-политические темы, давая понять, что признает в ней интеллектуальную ровню. Любил настолько, что лучился улыбкой, сминающей слова в кашу звуков.
Женя быстро свернула дискуссию, обозначив рамки:
– Герочка, мне бежать скоро. Давай по пунктам. Ну я писала тебе. Обычные для юбилейного фильма истории – как познакомились, смешные случаи, разные милые подробности… Ну что мне тебя учить? Говори сколько хочешь, я потом все красиво порежу, смонтирую. Ты же меня знаешь.
Гера набрал побольше воздуха и уже открыл рот, но тут произошло нечто непредвиденное. И ненужное ни Жене, ни Гере. Совсем ненужное. С громким воем, держа наперевес окровавленный палец, в кадр въехала «шоколадка». Въехала как-то очень грамотно – вместе с длинными ногами и круглым животом. Она играла в ребенка, потерявшего голову и остатки самообладания при виде крови. Морщилась от боли и тыкала окровавленный палец Гере в рот. Что он должен быть сделать? Подуть? Пососать кровь? Зализать рану? Залепить жвачкой?
Жене стало смешно. Она прекрасно поняла ситуацию. Скорее всего, русский Ромео попросил «шоколадку» испариться на время сеанса связи. Та смекнула, что разговор состоится с домом, и раскромсала себе палец. Нет такой любовницы, которая не хотела бы оказаться разоблаченной перед женой. Кстати, Женя недавно чистила рыбу, так кровищи поболее было. Красотка явно себя пожалела. Так себе порез, смотреть не на что. Господи, ну почему мужики такие тупые? И ведь лижет палец! Как собака лижет. В Жене все закипело – такая гремучая смесь женского протеста с национальной гордостью: «Только русский лох-миллионер может лизать рану кубинской шалаве, оставив дома крепкую жену с курятником в придачу». Хотелось уйти, громко хлопнув дверью. За неимением двери хлопнула крышкой ноутбука.
Снова налила себе коньяку. «С этой семейкой и спиться недолго», – начала она разворот в сторону шутки. А вечером, снова выйдя на связь, дала Гере честное пионерское слово молчать.
– Не бойся, я тебя не выдам. Алла не узнает.
– Она знает.
Женя молчала, раздавленная удивлением.
– Ты только не говори с ней об этом. Ей неприятно будет. Она перед тобой фасон держит, – сказал Гера на удивление разборчиво. Не улыбаясь.
В Милан Женя прилетела, вымотанная стыковочными рейсами. Родная редакция, как обычно, сэкономила, отправив ее на перекладных. Но хоть такси оплачивают. Это большое послабление. Причем только за границей. Считалось, что на родных просторах журналист должен пользоваться общественным транспортом или собственным кошельком. А за рубежом можно хоть в булочную на такси ездить. За этой щедростью стояло опасение, что журналист заблудится в буржуазных джунглях, начнет обращаться за помощью и распугает окружающих своим английским. Честь страны требовала его изоляции в салоне такси. Конечно, выросло поколение молодых журналистов, которые говорили на английском лучше, чем писали на русском. Но бухгалтерия не улавливала новых веяний, за что Женя была ей искренне благодарна.
Бросив сумку и собственное тело на заднее сиденье, Женя передала бумажку с адресом водителю и задремала. Как хорошо! Скоро ей предстоит созерцать Милан с высоты четвертого этажа, где нет срущих голубей.
Но водитель привез ее к дому, где четвертого этажа не было. Совсем, как ни считай. Перепутать адрес Женя не могла. Готовя сюрприз для Аллы, адрес она добывала иным путем. Списалась с Яной через Facebook, предупредив о тайной миссии своего визита. Не могла же Яна перепутать собственный адрес? Конечно, она с тараканами в голове, но не в такой же степени. Все понятно, водитель – дебил. Эта универсальная версия вообще многое объясняла, и Женя часто ею пользовалась. Наверняка еще вчера рекламировал кетчуп, красавец конченый. Города не знает. И что теперь делать?
Итальянец понял, что ему достался тяжелый случай: пассажир – дебил. Он тоже часто пользовался этим объяснением. Пришлось брать за руку, хотя хотелось взять за шкирку, и подвести к латунной табличке с фамилиями жильцов. На лице пассажирки проступила радость. Слава богу, хоть читать умеет. Нет, легче кетчуп рекламировать. Но там все места футболисты заняли. Реклама кетчупа – венец, высшая точка футбольной карьеры.