Доктор, казалось, был доволен моим ответом. Он беспечно, хотя и безрадостно, засмеялся:
— Действительно, мне не хотелось бы думать, что мои слова послужили…
— Вы не должны испытывать угрызений совести, — прервала я его. — На вашем месте любой доктор сказал бы Габриелу то же самое.
— Я полагаю, была причина…
— Вы не будете возражать, если мы вернемся? — спросила я. — Кажется, становится холоднее.
— Простите меня. Мне не надо было предлагать вам пройтись. Вам холодно оттого, что вы пережили такой удар. Мне кажется, я вел себя жестоко по отношению к вам, обсуждая этот нескромный вопрос… в то время, как только что…
— Нет-нет, вы очень добры ко мне. Но я просто потрясена… Я не могу поверить, что только вчера в это же время…
— Пройдет время. Поверьте, я знаю, что говорю. Вы так молоды. Вы уедете отсюда… по крайней мере, я предполагаю, что вы так сделаете… Вы же не останетесь сидеть здесь взаперти, не правда ли?
— Я еще не знаю, что буду делать. Еще не думала об этом.
— Ну конечно же, еще не думали. Я просто говорю, что у вас впереди вся жизнь. Через несколько лет все это покажется вам ужасным сном.
— Есть кошмары, которые нельзя забыть.
— Ах, послушайте, вы не должны так болезненно реагировать. Трагедия только что произошла — и это давит на вас. Завтра вам будет немного лучше, и так с каждым днем.
— Вы забываете, что я потеряла мужа.
— Я понимаю, но… — Он улыбнулся и взял меня за руку выше локтя.
— Если я могу хоть чем-то помочь вам…
— Благодарю вас, доктор Смит. Я не забуду вашей доброты.
Мы вернулись в поместье и в молчании шли вдоль лужаек перед домом. Когда мы приблизились к дому, я посмотрела вверх на балкон и представила, как это могло случиться… Вот Габриел сидит у моей постели, обсуждая наше путешествие, заставляет меня выпить теплого молока, и потом, когда я уснула, он тихо выходит на балкон и падает вниз. Я поежилась: «Нет, я не верю в это. Не могу поверить!»
Я и не заметила, что говорю это вслух, пока доктор Смит не прервал меня:
— Вы не хотите поверить. Иногда это почти одно и то же. Не беспокойтесь, миссис Рокуэлл. Я надеюсь, что вы будете относиться ко мне не просто как к семейному доктору. Многолетняя дружба связывает меня с семьей Рокуэллов, а вы теперь — член этой семьи. Так что, пожалуйста, если вам понадобится мой совет — в любое время буду рад помочь вам.
Я едва слушала его. Мне казалось, что лица бесов светятся радостью, а лики ангелов — печальны.
Когда я вошла в дом, то почувствовала себя одинокой и несчастной.
— А Фрайди все еще нет, — спохватившись, заметила я.
Доктор выглядел озадаченным. И тогда я вспомнила, что он, должно быть, и не слышал о пропаже собаки. После всего, что случилось, кому пришло бы в голову рассказать ему об этом?
— Я должна найти ее.
Мы расстались, и я поспешила в комнату слуг справиться, не видел ли кто Фрайди. Но никто ее не видел. Я шла по дому и звала ее.
Ответа не было.
Итак, я потеряла Габриела и Фрайди… обоих сразу.
Решение, вынесенное следствием, гласило, что Габриел покончил с собой в состоянии временного помешательства, хотя я и настаивала, что накануне мы планировали поехать в Грецию. Доктор Смит пояснил, что у Габриела было слабое сердце и это угнетало его. По его мнению, после женитьбы Габриел полностью осознал всю немощь своего здоровья и последовавшая вслед за этим депрессия заставила его поступить таким образом.
Эту причину посчитали достаточной, и решение было вынесено без колебаний. Я присутствовала на следствии, хотя доктор Смит и отговаривал меня.
— Вы только еще больше расстроитесь, — говорил он. Рут поддерживала его. Но быстро оправившись от удара, я почувствовала, что к моей печали примешивается обида. Я все время спрашивала себя, почему они все так уверены, что Габриел покончил с собой?
Ответ я нашла сама. Отчего еще он мог погибнуть? Было ли это случайно? Я все время старалась представить себе, как это могло произойти. Возможно, он слишком низко перегнулся через перила и упал? Ведь может быть так?
Да, может быть. Это было для меня единственно разумным объяснением.
Вновь и вновь я в деталях воспроизводила эту картину. Что, если он вышел на балкон, как обычно, и вдруг что-то внизу привлекло его внимание. Фрайди! Я лихорадочно продолжала рассуждать. Что, если внизу появилась Фрайди и он стал звать ее и от волнения перегнулся слишком низко?
Но они уже вынесли вердикт и мне никто не поверит. Меня бы просто назвали истеричкой.