Однажды, возвращаясь с прогулки, я пошла новой дорогой и подошла к дому сзади, а не спереди, как обычно. Поэтому мне пришлось войти в дом через дверь, которой я раньше не пользовалась. Я находилась в восточном крыле дома — в той части, которая мне еще не была знакома. В смысле планировки все четыре крыла были, как я обнаружила, почти одинаковы. Исключение составляло южное крыло, где находилась главная лестница, ведущая в холл мимо певческой галереи.
Я поднялась на третий этаж по лестнице, зная, что там должны быть коридоры, соединяющие все четыре крыла дома. Я надеялась, что теперь быстро найду дорогу в свои комнаты. Но как бы не так! Я вдруг очутилась в лабиринте коридоров и уже не знала, какая дверь ведет в южное крыло дома.
Я растерялась, потому что боялась, что могу попасть в чужую комнату.
Я постучала в несколько дверей сразу, открыла их одну за другой, но обнаружила только спальню, какую-то гостиную, комнату для шитья, но не коридор, который я искала.
Можно было, конечно, вернуться назад, выйти из дома и, обойдя его, войти в переднюю дверь; но можно было бы продолжить поиски. Я решила идти дальше, рассудив, что это единственное, что мне остается, так как не была уверена, что найду отсюда выход.
В отчаянии я попробовала открыть еще какие-то двери, но меня ждало разочарование. Наконец, когда я постучала в одну из них, мне ответили:
— Войдите!
Когда я вошла, тетя Сара стояла так близко к двери, что я испугалась и отпрянула назад.
Она засмеялась, протянула вперед свою тонкую руку и ухватила меня за рукав.
— Входи, — сказала она. — Дорогая, я ждала тебя.
Когда я вошла, она обежала вокруг меня — здесь она казалась гораздо проворней, чем в кругу семьи. Потом быстро прикрыла дверь, будто боялась, что я попытаюсь убежать.
— Я знаю, — сказала она — Ты пришла посмотреть на мои гобелены. Так ведь, правда?
— Я с большим удовольствием посмотрю на ваши гобелены, — сказала я. — Но на самом деле я потерялась. Вошла с восточной стороны — и заблудилась. Раньше я здесь никогда не была.
Она погрозила мне пальцем, как будто я была непослушным ребенком.
— А… Заблудиться легко… Когда не знаешь. Тебе надо присесть.
Я не отказалась, так как очень устала после прогулки.
Она сказала:
— Мне было жаль собачку. Они с Габриелом ушли вместе. Она они… потерялись. Как жаль!
Меня удивило, что она помнила Фрайди. Я не знала, как себя вести с ней, потому что было совершенно очевидно, что временами она теряла рассудок. Ее манера путать прошлое с настоящим просто сбивала с толку, хотя бывали минуты, когда она мыслила с неожиданной ясностью.
Я заметила, что стены этой большой комнаты были увешаны гобеленами. Все они были выполнены в ярких тонах. Я была просто очарована, и она, заметив это, довольно засмеялась.
— Это все моя работа, — заметила она. — Ты видишь, какую большую площадь они занимают? Но предстоит сделать еще больше. Возможно, на стенах не останется ни одного свободного места. Если, конечно, я не умру. Я ведь очень старая. Было бы жаль умереть, не закончив того, что я должна сделать. — Вдруг печальное выражение ее лица сменилось лучезарной улыбкой. — Ведь все в руках Божьих, не так ли? Я, наверно, попрошу Его в своих молитвах отпустить мне еще немного, и Он согласится. Клер, а ты читаешь свои молитвы? Ну иди, посмотри на мои гобелены… подойди-ка поближе. А я тебе расскажу о них.
Она взяла меня за руку. Ее пальцы были в постоянном движении, и у меня возникло ощущение, будто меня схватила цепкая хищная лапа.
— Какая тонкая работа! — произнесла я.
— Тебе понравилось? Вот, Клер, а у тебя не хватает терпения поработать над своим гобеленом. Я тебе столько раз говорила, что это легко… Очень легко… если только постараться. Я знаю, у тебя много дел. Ты всегда говорила, что Рут любит поставить на своем. Вот Марк был хорошим… А потом появилась эта новая…
Я мягко прервала ее:
— Тетя Сара, вы забыли. Я не Клер, я Кэтрин, вдова Габриела.
— А, Кэтрин, ты пришла посмотреть на мои гобелены? Давно пора. Я знаю, тебе понравится. Больше, чем кому-либо. — Она подошла ко мне и заглянула в лицо. — Ты тоже будешь изображена на моем гобелене… когда придет время.
— Я? — спросила я обескураженно.
— Послушай, подойди ближе. Смотри. Узнаешь?
— Это дом.
Она радостно засмеялась и потянула меня от гобелена, который я рассматривала, к шкафу. Когда она распахнула его, оттуда вывалились груды полотна. Она подобрала его, смеясь. Сейчас она не казалась древней старушкой: ее движения были легкими и проворными. Я увидела, что внутри этого шкафа был еще один шкафчик. Она открыла и его — там была огромная кипа шелковых ниток — мотки самых разных цветов.