Прогулка была чудесная. Я чувствовала себя умиротворенной, готовой даже согласиться с версией, что Габриел покончил с собой из-за своей болезни. Было странно, что я была готова поверить в это, но так оно и было. Хотя, возможно, я просто боялась признать возможность другого объяснения…
Обратно я шла через развалины монастыря. Было тихо — и монастырь дышал миром и спокойствием. Вот, сегодня я вижу, что это только каркас; яркий солнечный свет заливает поросшие травой полы, обнажает обвалившиеся стены и не дает возможности поддаваться каким-то суеверным страхам. Мне вспомнился тот вечер, когда я шла здесь, и вдруг меня охватила паника. Сейчас я только посмеялась над своими причудами.
Второй завтрак прошел спокойно, со мной за столом были Люк и Рут, а сэр Мэтью и тетя Сара завтракали у себя в комнатах.
После этого я пошла к себе и начала составлять список вещей, которые мне понадобятся. Конечно, было еще рано, но я с таким нетерпением ждала появления на свет своего ребенка, что не могла больше откладывать. Пока я всем этим занималась, в дверь постучали, и когда я выкрикнула «Войдите!», на пороге комнаты появилась тетя Сара, заговорщически мне улыбаясь.
— Я хочу показать тебе детскую, — сказала она. — Пойдем со мной.
Я с удовольствием поднялась — мне просто не терпелось увидеть детскую.
— Она в моем крыле, — продолжала она. — Я часто поднимаюсь туда. — Она захихикала. — Вот почему они говорят, что я переживаю второе детство.
— Ну что вы, я не думаю, чтобы о вас так говорили, — заверила я ее, но она поморщилась.
— Говорят, я знаю, — сказала она. — А мне нравится. Если уж нельзя еще раз пережить первое детство, самое лучшее, что остается, — это пережить второе.
— Мне бы хотелось посмотреть детские комнаты, — попросила я. — Пожалуйста, покажите мне.
Ее лицо опять разгладилось и засветилось радостью.
— Пошли.
Мы поднялись по лестнице на самый верхний этаж. Я непроизвольно ощутила трепет, проходя по коридору, который вел в нашу прежнюю комнату и переднюю часть дома. Мои воспоминания о Габриеле и Фрайди, которые я все время пыталась подавить, были живы и ярки, как и всегда. Но тетя Сара, казалось, не замечала моего состояния. Она была поглощена тем, что вела меня в восточное крыло и детскую.
И опять меня поразила перемена в ней, когда мы перешли в ее часть дома. Она стала веселой, как девочка, и счастливой.
— Это прямо наверху, — бормотала она, поднимаясь по короткой лестнице. — Комната для занятий, дневная детская, ночная детская, комната няни и ее помощницы. — Она открыла дверь и сказала приглушенным голосом: — Это комната для занятий.
Это была большая комната с тремя окнами, около каждого окна было оборудовано сиденье; слегка наклонный потолок говорил о том, что мы находимся под самой крышей. Мой взгляд невольно упал на окна, заделанные решеткой, как по традиции полагалось в детской. Мой ребенок будет здесь в безопасности.
У окна стоял большой стол и около него — длинная скамья. Я подошла к столу. Он был весь изрезан и исцарапан. Наверное, не одно поколение Рокуэллов пользовалось им.
— Посмотри, — воскликнула тетя Сара. — Ты можешь прочитать это?
Наклонившись вперед, я разглядела имя Хагар Рокуэлл, вырезанное перочинным ножом.
— Она писала свое имя где только можно, — тетя Сара весело засмеялась. — Если пройтись по дому, заглядывая в шкафы и другие места, ее имя ты увидишь везде. Наш отец всегда говорил, что не Мэтью, а ей надо было родиться мальчишкой. Она вечно всех нас задирала… особенно Мэтью. Ее раздражало, что он был мальчиком. Ну конечно, если бы она была мальчиком… она бы сейчас жила здесь, не так ли?.. И Саймон тоже… Но, может быть, это и не совсем правильно… потому что он Редверз. Ах, дорогая, это слишком сложно, правда? Но сыном была не она, а Мэтью.
— Хагар — это бабушка Саймона Редверза? — спросила я.
Тетя Сара кивнула:
— Она уж его превозносит до небес… — Она приблизилась ко мне. — Ей хотелось бы видеть его здесь… Но теперь это невозможно, так ведь? Будет ребенок… да еще и Люк… и оба перед Саймоном. Сначала — ребенок… Мне надо запастись шелком.
— Вы хотите, чтобы мой ребенок появился на ваших гобеленах?
— Ты назовешь его Габриелом?
Я удивилась: мне было интересно, как она угадала мои мысли. Она глядела на меня изучающе, склонив голову набок. Сейчас она выглядела бесконечно мудрой, — иногда такое выражение встречается у простых людей.
— Но, может быть, будет и не мальчик… — возразила я.