— Дорога была очень короткой.
— Еще рановато пить чай, но я думаю, по такому случаю мы ждать не будем.
— Я с удовольствием подожду.
Она улыбнулась мне, потом обернулась к Саймону:
— Позвони в колокольчик, дорогой.
Саймон тут же выполнил ее просьбу.
— Нам предстоит многое сказать друг другу, — продолжала она, — а где же это сделать удобнее, как не за чашкой чая?
Появилась горничная, которую я уже видела, а старая леди попросила:
— Досон, чаю… пожалуйста.
— Да, мадам.
Дверь тихо закрылась.
— Ты к нам не захочешь присоединиться, Саймон. Но мы тебя извиним.
Я не была уверена, то ли она употребила «мы», как сделала бы это королева, — или же она имела в виду, что нам с ней хочется побыть наедине. Я не знала, что первый маленький экзамен для меня был позади, и она решила отбросить чопорность. Моя внешность и манеры, очевидно, не вызывали у нее отвращения.
Саймон сказал:
— Хорошо. Оставлю вас вдвоем, чтобы вы познакомились поближе.
— И к пяти часам будь готов отвезти миссис Рокуэлл обратно в Ревелз.
Молчаливая покорность Саймона меня просто поражала. Он взял ее руку, поцеловал ее и, хотя в его манерах даже в тот момент проскальзывала определенная доля насмешки, было видно, как ей нравились такие знаки внимания, а она со своей стороны хотя и пыталась, но не могла сдержать даже с ним свой властный характер.
Пока дверь за ним не закрылась, мы молчали. Потом она заговорила:
— Я надеялась встретиться с вами, когда вы были в Ревелз еще раньше. Но в то время я не могла приехать, а вас не приглашала потому, что знала, что Габриел сам привез бы вас сюда, когда бы пришло время. Я убеждена, что если бы он был жив, он бы так и сделал. У него всегда было чувство ответственности перед семьей.
— Не сомневаюсь, что он бы так и поступил.
— Я рада, что вы не принадлежите к числу глупых современных девиц, которые падают в обмороки, как только сталкиваются с трудностями.
— Как вы можете судить об этом после такого короткого знакомства? — спросила я, потому что была полна решимости сделать так, чтобы она относилась ко мне, как к равной, и не собиралась рассыпаться перед ней в любезностях, как она, казалось, ожидала.
— Мои глаза также хорошо видят, как и в двадцать лет. А опыта у меня теперь гораздо больше, чем тогда. К тому же Саймон рассказывал мне, что вы, слава Богу, были удивительно спокойны в столь тяжелое для вас время. Я уверена, что вас нельзя причислить к тем глупцам, которые считают: просто не надо говорить о том или об этом. Вещи существуют независимо от того, говорим мы о них или нет. Так зачем же притворяться, что они исчезнут, если перестать о них упоминать? Мне кажется, скрывая правду и делая тайну из очевидных событий, мы тем самым только продлеваем им жизнь. Вы согласны?
— Я думаю, бывают случаи, когда так оно и есть.
— Я была рада, когда узнала, что вы вышли замуж за Габриела. Ему всегда не хватало твердости, как, впрочем, и многим членам нашей семьи. Стержня в характере нет — вот в чем дело!
Я посмотрела на ее прямую фигуру и позволила себе небольшую шутку:
— Вы явно не страдаете этим недостатком.
Ей понравилось мое замечание.
— А как вы находите Ревелз? — спросила она.
— Я просто очарована этим домом.
— А! Это удивительное место. Таких осталось в Англии не так уж и много. Вот почему так важно, чтобы он был в хороших руках. Мой отец прекрасно с этим справлялся. Вы знаете, ведь были Рокуэллы, которые чуть не разорили его. Дом… усадьба — такая, как эта — нуждается в постоянной заботе и внимании, чтобы поддерживать ее в хорошем состоянии. Мэтью мог бы и получше со всем этим справляться. У землевладельца с его положением должно быть чувство собственного достоинства. Но у него всегда была на уме какая-нибудь очередная женщина. Это никуда не годится. А что касается Габриела… Он был человеком приятным, но слабым. Вот почему я с радостью услышала, что он женился на молодой женщине с сильным характером.
Принесли чай, и горничная, ожидая, спросила:
— Наливать чай, мадам?
— Нет-нет, Досон. Оставь нас.
Досон ушла, и она обратилась ко мне:
— Вы не могли бы взять на себя обязанность разлить чай? Я страдаю ревматизмом, и сегодня у меня не гнутся суставы.
Я поднялась и подошла к столу, на котором стоял поднос. Там был серебряный чайник над спиртовкой. Чайник для заварки, кувшинчик для сливок и сахарница — все сверкало начищенным серебром. К чаю были поданы сандвичи с огурцом, тонко нарезанный хлеб с маслом, булка с тмином и разнообразные маленькие булочки.