— А смерть Габриела… — начала я.
— Я склонен думать, что это было первым актом в задуманном спектакле.
— А Фрайди? — пробормотала я, и в эту минуту вспомнила ночь накануне гибели Габриела, когда Фрайди так странно себя вела и все время просилась в коридор. Я рассказала Саймону об этом.
— Там кто-то был, поджидал. И если бы не Фрайди, это могло бы случиться той же ночью. А потом Фрайди исчезла.
Его рука прикрыла мою руку.
— Мы не знаем, как это случилось, — сказал он. — Давайте же подумаем о том, что ждет нас впереди. Мы можем только предполагать, что тогда случилось. Если мы узнаем, кто скрывается под маской монаха, если мы сможем схватить его прямо в его костюме, тогда мы вправе требовать объяснений; и тут уж, я уверен, раскроется и то, какую роль он сыграл в смерти Габриела.
— Мы должны найти его, Саймон!
— Да, мы должны. Если вы увидите его еще раз, не обращайте на него внимания. Не пытайтесь удержать его. Бог его знает, что ему взбредет в голову. Если наши предположения относительно Габриела верны, то мы, может быть, имеем дело с убийцей. Вы должны поступать так, как я вам велю, Кэтрин.
— Хорошо, Саймон.
— И помните, — добавил он. — Вы не одиноки. Мы будем бороться… вместе.
Мы уехали из гостиницы, и он отвез меня обратно в Ревелз. Я была довольна. Хотя моя поездка в Уорстуисл и не успокоила меня, как я втайне надеялась, все же я теперь была не одинока, и это служило мне прекрасным утешением.
Я написала отцу и теперь через несколько дней ждала от него правдивого ответа. Он ведь должен был понять, что ответ мне нужен срочно. И когда я отправила письмо, то почувствовала себя лучше. На следующий день ничего необычного не произошло, а утром следующего дня приехал доктор Смит.
Он хотел поговорить со мной наедине, и Рут оставила нас вдвоем в зимней гостиной.
Он смотрел на меня почти с нежностью, приближаясь к тому месту, где я сидела. Положив руку на подлокотник моего кресла, он мягко произнес:
— Значит, вы все-таки съездили в Уорстуисл.
— Я хотела убедиться, — объяснила я.
— Ну, разумеется. Теперь вы убедились, что я говорил вам правду?
— Они ничего мне не сказали.
Он кивнул.
— Заведующий поступил именно так, как ему полагается. Естественно, он должен с уважением относиться к тайнам своих пациентов и их родственников. Но все-таки вам теперь известно, что в этом заведении содержится пациентка с таким именем.
— Да.
— Кэтрин, поверьте мне. Я ведь не обманываю вас, когда говорю, что знаю точно, что эта пациентка — ваша мать. Ваш отец — Мервин Кордер — каждый месяц регулярно навещает ее. Без сомнения, он посчитал наиболее разумным скрыть это от вас.
— Если та пациентка в Уорстуисл — моя мать, тогда, видимо, он скрыл это.
— Я рад, что вы немного успокоились, Кэтрин. Если бы вы попросили меня, я бы сам отвез в Уорстуисл. Тогда вы бы поняли, что я смог бы сделать для вас гораздо больше, чем Саймон Редверз.
Я уже собиралась рассказать ему, что написала отцу, но передумала. Саймон сказал, что мы вдвоем постараемся найти ключ к разгадке, и мне хотелось, чтобы это осталось между нами.
Кроме того, я не думала, что отец сможет сообщить мне что-нибудь обнадеживающее. Казалось очевидным, что та Кэтрин Кордер, которая содержалась в Уорстуисл, была моей матерью.
— Может быть, потом, — продолжал доктор, — я отвезу вас к ней, чтобы вы смогли увидеться.
— А какой в этом смысл, если я никогда раньше не видела ее?
— Но вам, наверное, хотелось бы посмотреть на свою мать?
— Я сомневаюсь, признает ли она меня.
— У нее бывают моменты просветления. Временами ей кажется, что она опять молода и у нее есть маленький ребенок — это вы. А бывает, что она смутно догадывается о том, что с ней произошло.
Я поежилась. Я не собиралась рассказывать ему о том, какой ужас я пережила, когда входила в это заведение. Что у меня было странное предчувствие, что если я еще раз пересеку порог этого дома, то могу остаться там в качестве пленницы. Если бы я ему все это рассказала, он бы сочувственно выслушал меня, а про себя бы подумал, что я опять вообразила невесть что из-за своего переутомления — точно так же, как и в случаях с остальными странными видениями».