— Подожди минутку, — остановила я ее. Подойдя к шкафу, я достала свою самую теплую накидку. Это была та синяя накидка, которая висела на перилах балкона. Я закутала в нее Мери-Джейн и натянула ей на голову капюшон. — Вот теперь тебе не страшен никакой ветер, — проговорила я. — Видишь, она застегивается доверху… и ты все время будешь в тепле.
— Вы так добры, мадам!
— Просто я не хочу, чтобы ты простудилась.
— О, спасибо… — Она была искренне благодарна мне. Потом, смущаясь, добавила: — Я так рада, мадам, мне кажется, последние два дня вам стало намного лучше.
Я рассмеялась, застегивая на ней накидку.
— Мне лучше. Действительно, лучше, — сказала я. — Ну, теперь иди… и не торопись обратно. Если понадобится, можешь остаться там ночевать.
Когда начало темнеть, она вернулась. Нигде не останавливаясь, она сразу поднялась ко мне, и я тотчас поняла, что она очень обеспокоена.
— Этти? — начала я.
Она покачала головой.
— Нет, мадам, Ребенок родился еще до того, как я попала туда. Такая хорошенькая девочка! И с Этти все в порядке.
— Тогда в чем же дело?
— Это случилось, когда я возвращалась сюда. Я пошла в обход, через монастырь. И я видела его, мадам! Ну и напугалась же я! Вы знаете, было уже почти темно…
— Кого ты видела… Кого?! — воскликнула я.
— Его! Мадам, я видела монаха! Он уставился на меня и поманил рукой.
— Ах, Мери-Джейн, как это прекрасно! А ты что? Что ты сделала?
— Ну, я постояла, глядя на него секунду или две. Мне кажется, у меня ноги приросли к земле. Ох, ну и испугалась же я! А потом я как побегу! Но он остался на месте. Я-то боялась, что он погонится за мной…
Я обняла ее и прижала к себе.
— Ах, Мери-Джейн, ты просто не представляешь, как мне было нужно, чтобы хоть кто-то увидел его!
Она смотрела на меня в изумлении, а я отступила назад и оглядела ее.
Она была одного роста со мной, а накидка совершенно скрывала фигуру. Ее приняли за меня, потому что на ней была моя накидка — та самая, которая была перекинута через перила балкона.
Она была предана мне, мы с ней понимали друг друга; я знала, что она считает меня самой доброй хозяйкой, которая у нее когда-либо была. Рут была слишком холодна — ее трудно было полюбить, тетя Сара была слишком странной. Мери-Джейн доставляло радость прислуживать именно мне. Ведь в наших отношениях было больше тепла, чем это обычно бывает между служанкой и ее хозяйкой. И я решила, что могу кое-что доверить ей.
— Мери-Джейн, — сказала я, — как ты думаешь, что это было? Призрак?
— Знаете, мадам, вообще-то я в такие вещи не верю…
— И я тоже. Мне кажется, под монашеской рясой скрывается совсем не призрак.
— Но как же он попал к вам в спальню, мадам?
— Вот это я и хочу разузнать!
— И это он задернул занавески у кровати и забрал грелку?
— Я думаю, да. Мери-Джейн, пожалуйста, ты пока никому не рассказывай о том, что видела. Наш монах думает, что это я спешила домой через развалины монастыря, когда уже темнело. Он и не догадывается, что это была ты. Так пусть он остается в неведении… пока. Ты сделаешь, как я сказала?
Она кивнула головой:
— Я всегда готова делать так, как вы пожелаете, мадам.
Утро на Рождество выдалось ясным и морозным. Лежа в постели, я с радостью читала письма и поздравления, которые получила к Рождеству. Одно из них было от человека, к которому я продолжала относиться как к своему отцу. Он поздравил меня с Рождеством и выразил надежду, что его предыдущее письмо не очень меня расстроило. А письмо от моего настоящего отца пришло днем раньше. Он писал, что надеется быть дома весной.
Ах, эта долгожданная весна! У меня к тому времени уже будет ребенок и еще… но я не осмеливалась заглядывать в будущее дальше… «Пока следует остановиться на этом», — приказала я себе.
Так я лежала и размышляла, и мои мысли вдруг опять вернулись к предмету моих постоянных тревог. Как же мне хотелось разоблачить того человека, который пытался причинить вред моему ребенку! Вспоминая в мельчайших подробностях каждую свою встречу с монахом, я была уверена, что только таким образом смогу найти ключ к разгадке, к разоблачению личности моего преследователя.
Монах появился у меня в комнате, потом поспешно миновал коридор, едва я бросилась за ним, — и исчез. Чем больше я думала об этом, тем большее волнение меня охватывало. Может быть, на галерее было какое-то потайное место, куда можно было спрятаться? Так. Монах появлялся не только в доме, но и в развалинах монастыря. Возможно, существует какой-нибудь проход, связывающий монастырь с домом? А может быть, роль монаха играли два разных человека? Возможно, Люк и Дамарис оба одевали монашескую рясу? Дамарис — в эту ночь, когда я увидела его впервые, и тогда Люк мог спокойно появиться передо мной в халате на ступеньках третьего этажа. В свою очередь, Люк мог одеться монахом, когда мы с Дамарис шли через развалины.