Погода стояла прекрасная: летний, тёплый вечер. Славка предложил заехать к нам домой и пожарить барбекю.
Мы купили маринованного мяса и поставили в саду мангал. Буран крутился возле ног, выклянчивая кусок мяса. Мы отпустили его побегать. Он никогда не кидался на Володю, ластился к нему.
Вечер был хорошим. Володя вёл себя нормально, как обыкновенный родственник. Глядя на него, такого спокойного, мне казалось, что я себе всё выдумала: и поцелуй, и фривольные намёки…
Пока на мангале жарилось мясо, я качалась на качелях, отталкиваясь от земли ногой. Братья сидели рядом и пили пиво, посмеиваясь над общими шутками. Каким-то образом разговор свернул на тему детей.
— А вы своими отпрысками не собираетесь обзаводиться? — спросил Владимир.
Ярослав встал, чтобы перевернуть жарящееся мясо.
— Пока не думали… — ответил Ярослав.
— А что так? Сколько вы уже женаты? Полгода, да?
— Да. Полгода, — сказала я. — Почему бы тебе самому не жениться и не завести семью?
— Да я не против! — ухмыльнулся Владимир. — Только красотка занята…
Владимир пристально посмотрел на меня. Сразу стало понятно: ничего мне не показалось. От его взгляда по коже проносится жар, как будто от сильного ветра полыхнуло пламенем в мою сторону.
— Ещё пива? — предложил Слава, открывая новую банку.
— Давай… — согласился Володя.
— Так что там с твоей красоткой, старший? — рассмеялся Слава. — Отстаёшь в развитии. Младший брат женился вперёд тебя.
— Отстаю безбожно, да. А если ты ещё и детей заведёшь, то я вообще буду выглядеть неудачником на фоне тебя. Мама с папой обрадуются!
— О, да! — фыркнул Слава. — Можно подумать, что они внуков от меня с первого дня свадьбы уже ждут.
— Порадуй мамочку? — предложил Володя, намекая на то, что из них двоих Славка был маминым любимчиком.
— Рано. Лучше ты её обрадуй. Она всё переживает, что её старшенький не при делах… — в тон Володе ответил Славка.
— Говорю же, красотка занята, — усмехнулся Владимир, потрепав по голове Бурана, прилёгшего у его ног. — У неё есть муж, семья… Детей, наверное, хочет. Все женщины хотят детей. Твоя жена тоже хочет детей. Даже если ты пока не созрел!
— С чего ты взял, что я не хочу детей? — удивился Славка. — Хочу, но чуть позже. Правда, милая?
— Конечно… — ответила я.
— Как бы вы детей назвали? — усмехнулся Владимир.
— Сына я назвал бы Димой, — начал Ярослав. — В честь нашего деда, ну ты понял. А девочку…
— Девочку — Ксюшей, — улыбнулась я.
— Не-е-е… Ты что, милая? Только не Ксюша. Ксюша — юбочка из плюша… — поморщился Ярослав, приняв близко к сердцу гипотетический выбор имени детям.
Ещё несколько минут мы спорили с ним, перебирая всевозможные варианты женских имён, пока не сошлись на мнении, что выбор имени — это очень сложно. Потом подумаем над этим…
— А ты бы как назвал? — спросил у брата Слава.
— О! Нашёл, что спросить! — фыркнул Володя. — У меня и жены-то нет…
— Да ладно тебе, не жмись! — толкнул локтём брата Ярослав.
— Ильёй бы назвал! — нехотя ответил Владимир.
— А девочку? — осмелилась спросить я.
— А девочке мама бы сама имя выбрала такое, какое пожелает…
— Ну вот, видишь! Ничего сложного нет! — ободряюще хлопнул Владимира по плечу Славка и предложил, шутя: — Забирай свою красотку. И вперёд, радовать родителей внуками.
Я едва не поперхнулась соком. А Владимир притворно тяжело вздохнул:
— Пока не получается! Занята же, говорю.
— У тебя вдруг проснулась совесть? — спросил Славка. — Если бы так сильно захотел, то подвинул бы в сторону всех.
— Упёртая она! Делает вид, что намёков не понимает… — сказал Владимир. — А муж её сам подвинется. Он любит погулять. Думаю, что он скоро сам себя подставит. Подожду…
Глава 65. Владимир
Я не понимаю, как она это делает. Как ей удаётся всего одним предложением запустить свои тонкие пальчики глубоко мне под кожу и перевернуть всё?
Я чувствую себя бесконечно тупым, но всё же не могу не спросить, поэтому уточняю:
— Ты назвала сына Ильёй, потому что помнила мои слова? Помнила, что я так назвал бы своего сына?
— Да, Володя.
Янина тянется в сторону, убирая сигаретную пачку.
— Дай. Покурить хочется.
— Не стоит, — хмурится Янина.
— Что? Командуешь мной?
— Ты очень много куришь, — едва слышно говорит Янина и колеблется, но возвращает мне сигареты.
Верчу между пальцами пачку, вдруг ставшую ненужной. Хотя секундой раньше после слов Янины мне дико хотелось курить. Курить без перерыва, пытаясь разгадать её, как головоломку.
— Не нравится, что я курю так много?
— Нет, — тихо отвечает Янина.
— Ладно. Убери.
Короткая пауза.
— Что ещё тебе во мне не нравится? — спрашиваю, потому что не могу молчать.
— Это очень странный вопрос. Я не могу на него ответить.
— Ха. Тогда я могу подумать, что я тебе нравлюсь. Раньше я непременно заявил об этом и убедил тебя, что я прав.
— А сейчас?
Янина поворачивается на бок, подкладывая локоть под голову.
— Сейчас я пустой, как барабан. Даже кожа вот-вот лопнет. Получится бесполезная хрень. Можно будет выкинуть на свалку. За ненадобностью.
— Не говори так, — просит Янина.
— Ха. И всё-таки, почему не назвала своего сына по-другому? Кажется, Славка хотел назвать сына Димой?
Я нарочно растравливаю себя. Хочу, чтобы Янина призналась вслух. Давай, девочка, открывайся. Я научу тебя говорить. Ты можешь ненавидеть меня ещё больше, хотя больше уже некуда, но молчать я тебе не позволю.
Я прошу её быть откровенной мысленно. Едва успеваю открыть рот, чтобы сказать что-то, как она отвечает.
— Я назвала сына Ильёй, потому что это твой сын. Твой, а не Славки. Вот и всё. Я назвала его именем, которым ты бы назвал его.
Я не успеваю охренеть от её признания, как она окатывает меня ледяной водой снова.
— В свидетельстве о рождении Илюши в графе отцовства я указала твоё имя. Фамилии у нас с тобой сейчас одинаковые. Русаков Илья Владимирович…
Слова звучат как пушечный выстрел. Янина усмехается.
— Прости.
Сглатываю ком в горле. Это признание как серп, срезающий пшеничные колосья. Хорошо, что я уже лежу. Иначе бы бесконечно долго падал.
— Неожиданно… Ты же говорила, что…
Янина качает головой.
— Я прекрасно помню, о чём я говорила. Эти слова были сказаны мной на эмоциях. Я потеряла одновременно и мужа, и ребёнка, Володя… Мне нужно было время отгоревать, отпустить ситуацию. Мне нужно было время перевыть, перетосковать. Даже не по мужу, пусть это звучит кощунственно, но это правда. Я больше убивалась из-за выкидыша. Когда я попросила тебя помочь, я чувствовала себя дважды предательницей: перед мужем и перед не родившимся ребёнком. Мне просто нужно было время и немного свободного воздуха, чтобы пережить случившееся и смириться с ним, свыкнуться с потерей и не корить себя за желание жить дальше. Ты давил на меня. Ты, твои желания, моя реакция на тебя. Это был лабиринт. Я хотела найти из него выход.
— Да. Ты хотела найти выход и попросту сломала лабиринт.
— Поэтому и говорю, прости.
Янина осторожно поднимает руку, гладя меня по волосам, спускается по щеке и роняет пальцы.
— Запоздалое «прости», Янина.
— Ты прав. Ты прав во всём, кроме одного. Когда родился Илюша, я хотела…
Янина прикусывает губу, украдкой вытирает слёзы. Думает, что я не заметил. Но я замечаю в ней всё.
— Чего ты хотела, Я-ни-на?
— Ха! — невесело усмехается она. — К чему ворошить былое? Сейчас ты можешь смело упрекнуть меня, что я неспособна быть самостоятельной, что феерично провалила всё. Едва не убила… сына-а-а-а-а…
— Не реви! — обрываю я её. — Скажи спасибо, что у тебя есть деверь, ебанутый на всю голову.
— Почему ты приехал? — спрашивает Янина, глотая слёзы. — Если тебе не рассказали о моём звонке ни секретарша, ни… жена.