— Обо мне печёшься, а сам приехал в демисезонном пальто, — упрекнула я его.
— Не успел взять с собой ничего. Не думал, что придётся задержаться надолго, — нахмурился Володя.
— Да? — рассмеялась я абсурдности нашей ситуации. — А как ты хотел?
Володя не ответил, но повёл меня в сторону супермаркета, чтобы купить продукты.
— Тебе нравится здесь жить? Обстановка, климат… — буднично спросил он, пока толкал впереди себя тележку в супермаркете.
— Почему спрашиваешь?
— Кажется, что здесь полгода зима. Мёрзнешь по полгода…
— Больше, чем полгода, — честно призналась я. — Хотела перебраться в центральную часть России, где теплее. Но не решалась. Срываться в никуда с ребёнком — не самая лучшая затея. Здесь у меня брат живёт неподалёку, мама приезжает каждый месяц…
Я удивлялась спокойному тону нашего разговора. Совсем недавно мы едва не орали друг на друга, а сейчас беседуем, как хорошие знакомые.
— Я только наладила свою жизнь. До несчастного случая с Илюшей…
— Наладила? — заламывает бровь Владимир.
— Как смогла! — отвечаю, понимая, что ему мои заслуги кажутся пылью под ногами, а я радовалась тому, что есть: нормальной работе, квартире, успехам развивающегося малыша.
Глава 67. Владимир
Я только сейчас понимаю, чего я боялся больше всего тогда, три года назад. Я боялся того, что Янина научится обходиться без меня.
Когда случилось несчастье со Славкой, я целиком и полностью взял контроль в свои руки. Янина сильно переживала гибель мужа и потерю ребёнка. Она выглядела беспомощной и растерянной.
Я помогал ей, думая о том, что несчастье сблизит Янину со мной. Я хотел быть для неё стеной, опорой, хотел быть для неё всем.
Хуже всего было думать, что однажды она научится обходиться без меня и моей поддержки. Я понимал, что на тот момент она видит во мне только временную опору, и боялся лишиться даже такого внимания.
Янина смогла жить без моей помощи и пристального внимания. Поневоле я начинаю присматриваться к ней, новой. Подмечаю другие черты, которых не видел раньше.
Янина разговаривает со мной почти спокойно. Иногда она прячет глаза и переводит взгляд в сторону, смотрит на меня с опаской, ожидая подвоха или резкого слова.
Она автоматически проверяет срок годности на пачке с молоком, обращая на дату выработки куда больше внимания, чем на меня.
— Ответь на один вопрос.
— Какой? — быстрый взгляд из-под пушистых ресниц.
— Ты же понимаешь, что восстановление Ильи — это не вопрос одного месяца. На это потребуется много времени.
— Понимаю, — твёрдо ответила Янина, усмехнувшись. — Есть ещё твоё условие. Оно же не испарилось бесследно? Тебе до сих пор нужен ребёнок?
— Нужен. Хочу семью, — ответил я, едва не добавив «с тобой».
— И что ты хотел спросить? Или ты просто хотел убедиться, что я верно поняла условия, на которых ты согласился оказать мне помощь?
— И да, и нет…
Неужели я свихнулся настолько, что предложил ей родить для меня ребёнка? Родить и отдать. А она, доведённая до отчаяния, согласилась. Заранее согласилась отдать одного ребёнка, чтобы спасти жизнь другому.
Кажется, у нас с Яниной одинаковый диагноз… Один на двоих. Только никто не признается.
Я — так точно. Не хочу. Потом Янину опять перемкнёт, она упрётся в свою самостоятельность, на этот раз уже доказанную жизнью, и оставит меня.
Не хочу опять тишины и пустоты.
— Ты бы осталась?
— Что? — глаза Янины округлились.
— Жить в одном городе. В том, откуда сбежала, — усмехаюсь я. — Тебе придётся задержаться в нём, как минимум, на один год. Или ты потом снова вернёшься в глухую Сибирь?
— Давай по фактам… Ты предлагаешь мне родить ребёнка, отдать его. Потом жить в том же городе, зная, что в твоей семье воспитывается мой сын или моя дочь?
— Будешь считаться тётей, — усмехнулся я.
— Ха. А если родится моя вторая копия? И что тогда? — усмехнулась мне в ответ Янина, глядя мне в глаза.
Она быстро оправилась после шока от моего приезда, молодец. Зубки показывает.
Поневоле я зауважал её ещё больше. И просто захотел. В пах прострельнуло возбуждение.
— Жаль, что у тебя нет сестры-близняшки. Тогда можно было бы провернуть тот же фокус, что и ты, да? — я нарочно кольнул в больное место, чтобы посмотреть на её реакцию.
Янина моргнула, отвела взгляд и поспешно отошла к лотку с фруктами, перебирая одинаковые яблоки.
— Для меня это было жизненно важно, Владимир. Для тебя — это просто шанс поквитаться за старые обиды. Ты получишь желаемое. Но я не останусь. Нет. Ни за что. У моего второго ребёнка будет полная семья. Надеюсь, что отец будет любить ребёнка, а не видеть в нём средство мести. Надеюсь, что твоя жена будет ласкова с малышом…
Янина слегка свела брови и поджала губы, говоря о моей жене. Алина ей не понравилась.
Алина… Надо проучить суку, чтобы не совала нос не в свои дела.
— Сомневаешься, что я буду любить ребёнка?
Я сжал руку Янины за запястье.
— Сомневаешься?
— Я не верю, что ты чудовище, Володя. Но не понимаю, почему иногда ты очень сильно хочешь им стать.
Янина осторожно высвободила руку и растёрла запястье. Я глупо перевёл взгляд на красноватые следы от своих пальцев на её запястье.
— Так сильно сжал? Извини.
— Не знаю. Не знаю, что для тебя сильно, а что — нет…
Янина ловко увернулась от меня, лавируя в овощном ряду. Вроде держится близко, но на расстоянии, чтобы я не смог дотянуться до неё рукой.
— Ян?
— Что?
— Ты меня боишься, что ли? — открыто спросил.
— Я не знаю, какие мысли бродят в твоей голове, и что ещё ты потребуешь от меня. Поэтому — да, боюсь. Ты изменился…
Неприятно слышать. Но зато честно. Она научилась говорить прямо и не юлить? Дорогого стоит. Мне хочется завалить нынешнюю версию Янины вопросами обо всём подряд и послушать, что она ответит мне.
Мне приходится заставлять себя притормозить. Я же приехал не для того, чтобы вот так, с разбега, вновь вляпываться по уши в неё!
Потом, в квартире, я наблюдаю за её будничными действиями, понимая, что я больной по ней уже много лет, и поздно посылать сигналы SOS. Это надо было делать давно, ещё с того самого первого дня, когда увидел её фото.
— Тебе помочь?
Янина удивлённо смотрит на меня, отодвигается от стола, пожимая плечом.
— Даже не знаю. Я сама могу справиться.
— О, да, ты же самостоятельная! — усмехаюсь. — Гордишься собой?
Янина вздыхает:
— Я уже забыла, насколько сложно с тобой бывало раньше. А сейчас стало ещё сложнее. Ты же весь пылаешь недовольством. Чем сейчас тебя задели мои слова? Я не привыкла, чтобы мне помогали на кухне. Только и всего. При жизни Славка этого не делал. Потом было некому. Не Илюшке же, хотя он любит крутиться возле ног на кухне и греметь кастрюльками…
От воспоминания о проделках сына на лице Янины расплывается счастливая улыбка, глаза светлеют и озорно начинают сверкать.
Я застываю на месте и задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть этот момент даже слишком шумным вздохом.
Красивая, чёрт бы тебя побрал. Трогательная красота, которую хочется сберечь и укрыть от всех невзгод. Сберечь, но не травить…
Янина отворачивается вновь к столу, начиная чистить овощи. От каждого её жеста меня окатывает тёплыми волнами и солнечными лучами.
В моей жизни нет места уютным посиделкам на кухне или совместным занятиям. Я женился, будто назло себе, на девушке яркой и обжигающе красивой, но пустой, как пакет с воздухом.
Я сам себя лишил близости и тепла, болван, а теперь сижу и кусаю локти, смотрю голодным помойным псом на мясо.
— Но, если хочешь, можешь помочь, — предлагает Янина и тут же толкает в мою сторону лук. — Вот. Не люблю его чистить и резать.
Коварная. Я едва сдерживаю улыбку, кажется, первую, за всё время. Лёгкую и рвущуюся изнутри.
Чёрт! Сколько времени придётся пробыть здесь, пока разрешат перевезти сына в другой город? Я же точно свихнусь и на этот раз не смогу отпустить Янину.