— Уже час дня, — нахмурилась Ирина. — Нечего ему так много спать, — и попыталась меня обойти.
Но я, помня о том, что Ромочка утомился вовсе не потому что ублажал супругу, снова помешала ей. Даже не хочу представлять, какой будет скандал, если она увидит сына и его любовника в обнимку. И это после того, как "гомосексуальная" болезнь прошла.
— Лучше я, — мило ей улыбнулась, — как любящая супруга.
— Хорошо, хорошо, — закивала мне Ирина. — Только не сильно увлекайтесь там, — подмигнула. Обещаю, увлекаться избиением наглого субъекта не буду. — А я пока пирожки погрею, — развернулась и снова вернулась на кухню. — Ой, а что это у вас холодильник-то пустой?!
Я её не слушала, тотчас бросилась в комнату горячо любимого муженька. Прикрыв за собой дверь, со всей силы шлепнула по упругой пятой точке Ромы. Обнаженной, кстати.
— Бляяяяяяя! — взвыл от такого нежного пробуждения муж. — Ты что с ума сошла женщина?!
— Твоя мама пришла, — не скрывая гаденькой улыбки от своей проделки, произнесла я.
Гнев тотчас сменился недоверием: Рома окинул меня внимательным взглядом, будто хотел проверить таким образом, вру я или нет. А потом начал будить своего до сих пор спящего любовника.
Может, он умер?
— Что? — сонно отозвался парень.
— Как тебя… Олег… или Коля… Одевайся и сваливай! — прикрикнул на него муж — сам он уже поднялся и стремительно натягивал джинсы. — А ты отвлеки её, женщина, — указал он мне.
Здорово, сутки еще не прошли, как поженились, а он уже командует.
— А это кто? — указал на меня еще ничего не понимающий любовник: он до сих пор лежал на кровати, распластавших в позе морской звезды.
— Жена его.
— Че? — судя по выражению парня, мыслительный процесс дается ему ой с каким трудом.
Только я собиралась открыть рот, чтобы объяснить этому идиоту, что к чему и почему, как раздалось: "Ромочка, ты проснулся? Я могу к вам зайти, голубки?".
Вот, с голубками она, кстати, не ошиблась.
— Мам, погоди, — Рома занял оборонительную позицию у двери, а мне кивнул в сторону любовника, — я еще не одет. Сейчас! Минуточку!
Ну, конечно, ты его привел, а мне законной супруге прятать.
Просто здорово.
— Вставай! — я подскочила к ничего не соображающему желе на кровати, потянула за руку. — Вставай!
— Не могу… — простонало оно в ответ. — Не могу… — и икнул.
Да он еще пьян!
О, мама мия!
— Ты мне поможешь может? — поинтересовалась у супруга — тот тотчас оказался возле меня — общими усилиями мы подняли это белобрысое полено.
— А куда его теперь?
Пробежав взглядом по комнате, кивком указала на шкаф.
— Туда, — и мы потащили его в сторону платяного чудовища, доставшегося от прежних хозяев.
— Куда вы меня тащите? Ик! — неожиданно спросил то ли Олег, то ли Коля.
— Молчи. Не твое дело, — прошипела ему злобно я на ухо.
— Сейчас, — оставив меня в одиночку с этими восьмидесятью килограммами, Рома бросился к шкафу, потянул на себя дверцы, отворяя его, затем сгреб одежду и указал мне на ставшее пустым место под вешалками. — Сюда.
Спасибо, супруг. Жаль тебя разочаровывать, но женился ты не на Геркулесе в юбке!
Вероятно, это отразилось на моем лице, потому что спустя пару секунду заталкивали Олега (или Колю) в шкаф мы с ним уже вдвоем.
А сопровождалось это примерно такими репликами:
— Ноги, Лина, ноги.
— Он не манекен, Рома. Их нельзя снять и положить на верхнюю полку.
— Жаль, но они не помещаются. А что если так их сложить?
— В следующий раз ищи себе парня гимнаста. Чтобы в случае чего, его можно было без проблем складывать в коробку из-под обуви!
— Не злись ты так. А то действительно похожа на ревнивую жену.
— Ревнивая жена избила бы тебя на пару с мамой, а не прятала твоего хахаля… И не вздумай икать, — обратилась я к Олегу (пусть будет Олегом). — Представь, что ты играешь в прятки, — бросила я пьяному овощу, завесила его Ромиными рубашками и закрыла двери.
Именно в этот момент зашла Ирина Григорьевна.
Вовремя, вы однако, моя любимая свекровь!
Просто женщина момент…
— Мама, как я рад тебя видеть, — обрадовался Рома, причем очень искренне, будто не он пару минут назад проклинал весь свет: больше всего досталось излишне длинным ногам Олега и шкафу, совсем не предназначенного быть местом хранения нализавшейся в дрова человечины.
— Сыночек, мой любимый, — Ирина Григорьевна обняла сына, расцеловала его в обе щеки, а потом отстранившись, глянула на нас обоих, стоящих бок о бок. — Как же вы прекрасно смотритесь вместе! — еще немного, и она от умиления слезу пустит.