— Да.
— Так они твоего генерала в глаза не видели.
— Они и Ваньку не застали, — встряла вторая старушка. Была она помельче первой, с реденьким пучком на голове. — Он раньше съехал.
— Куда? — волнуясь, спросил Шнейдер.
— И-и, милый, кто ж знает.
Сведения, которые удалось вытянуть из пожилых фрау, были неутешительны. Генерал и его жена давно умерли. Их сыну, Ивану Краснину, не повезло. В горах в результате несчастного случая погиб его единственный сын, внук генерала. Жена Ивана тут же слегла от горя.
— Убралась на тот свет, сына похоронила — и сама вслед за ним. А Ванька запил. Работу хорошую бросил, и-и-их, — тонким голоском воскликнула мелкая старушка, — мне их Сонька жаловалась. Пил, пил, до того допился, что и квартиру продать пришлось. Из дома, конечно, тоже все вынес. Ничего не оставил.
— А кому ему оставлять-то? — подключилась старушка с кошкой. — Соньке, что ли? Так она…
Женщины заспорили. У Гюнтера от напряжения разболелась голова. Он ловил каждое слово.
— Она и так хорошо попользовалась, Ванька пьяный, она и тащила все, что можно. Жадная до денег. На генеральскую квартиру зарилась, ан фиг!
— Кто такая Сонька? — удалось задать вопрос Гюнтеру.
— Племянница генерала. Софья Краснина. Вот я и говорю…
— Она тоже умерла?
— Да что ты, ее ломом не убьешь!
Обалдевшему от всего услышанного немцу удалось выяснить, что Софья Краснина живет недалеко, в одном из тех самых пятиэтажных домов, мимо которых он недавно проходил.
— Номер квартиры не помню, знаю — в первом подъезде, этаж тоже первый. Как войдешь, сразу налево.
Под эти напутствия Гюнтер ушел. И еще потом слышал вдогонку, как спорили об исчезновении какого-то сервиза вошедшие в азарт пожилые фрау.
Племянница оказалась расплывшейся неопрятной теткой неопределенного возраста. Ее маленькие глазки буравили посетителя насквозь.
Она сразу взяла быка за рога:
— А почему я должна отвечать на ваши вопросы?
Шнейдер достал кошелек, и Софья сразу стала разговорчивей. Сначала она повторила все, что Гюнтер уже знал. Все умерли, Иван спился, квартиру продал.
— За бесценок спустил, — вздыхала Софья. — Говорила ведь я ему, дураку, — опомнись.
— И где он теперь?
— Кто ж его знает. Исчез. Это у вас там за границами порядок, а в России человеку пропасть — что плюнуть. Сгинул, и всё. Никому нет дела. Вы вот приехали, расспрашиваете, а зачем?
— Я вам уже объяснил. К генералу Краснину во время войны могли попасть вещи моего деда. Они памятны моей семье. Я готов заплатить разумную цену, чтобы вернуть эти предметы домой.
Софья задумалась, прикидывая, что к чему.
— Ну что ж, — решилась она. — Петр Григорьевич привез с войны два немецких сервиза. Один Ванька пропил. Второй мне достался. Несколько чашек, правда, недостает, стащил, подлец, поздно я хватилась.
Из соседней комнаты она принесла изящный фарфоровый чайничек и поставила на столик.
— Вот из этого самого сервиза. Красота!
— Мадам, но мне не нужна посуда, — вырвалось у немца.
— А что тебе нужно? — изумилась Софья, перейдя на привычное «ты».
— Картины. Ваш родственник привез из Германии картины?
— Нет.
— Вы это точно знаете?
— Конечно. Про сервизы разговор был, про картины — не слыхала.
Сервизы Шнейдера не интересовали. Он шел по бульвару, усталый, злой и голодный.
«Здесь находится художественный салон, — вспомнил он. — Хорошо бы туда заглянуть». Потом, отмахнулся он. Неудача с Красниным его разочаровала. Оставался другой генерал, упомянутый в записке деда, Яков Вершинин.
«А вдруг и с ним такая же история?» Как у них говорят: помер, запил, пропал. Нет следов, сгинул человек.
Он поравнялся со входом в салон. Ноги сами понесли его к раскрытой двери. Только одним глазком глянет — и назад. Напрасно некоторые думают, что он только барыши считать умеет, его всегда тянуло к прекрасному. Да, он — владелец антикварного магазина, предприниматель, но и художник. В душе. После общения с пожилыми разговорчивыми фрау и жадной Софьей требовалась отдушина.
Шнейдер медленно переходил из зала в зал. Некоторые предметы его заинтересовали. Он вернется сюда попозже, когда будет не таким усталым.
В последнем помещении находилась небольшая выставка.
— Заходите, — видя, что он колеблется, пригласила его худощавая сотрудница. — Здесь есть на что посмотреть. Шаворнин — интересный художник, в нашем салоне выставляется не первый раз.