Счастье - обман
Ирина Ваганова
1.
Стараясь унять сильно бьющееся сердце и сохранять хотя бы внешнее спокойствие, Майра смотрела, как толстые и унизанные вульгарными перстнями пальцы госпожи Дуллы Мот тискают кружевную накидку, украшенную жемчугом.
— Молодец, — растянула губы заказчица, — вижу, что постаралась.
Отёкшее лицо казалось недовольным, а улыбка — хищной. Майра кивнула, не решаясь что-то ответить. Слишком многое зависело от того, заплатит Дулла или велит прийти за деньгами на следующей неделе. «Если не заплатит, — убеждала себя девушка, — не оставлю. Сначала деньги».
Рассмотрев кружево на просвет, Дулла причмокнула. Наверняка представила, какой фурор произведёт, появившись на балу в ратуше.
— И жемчуг как эффектно смотрится! А ты, глупая, не хотела вплетать.
— На жемчуг весь аванс ушёл, — посетовала Майра.
— Ах, да. Деньги… — Дулла небрежно отбросила накидку, кружево заскользило по столу и едва не упало. Майра дёрнулась, но, увидев, что её работа чудом удержалась на краю, снова замерла в почтительной позе. — Вот, бери, — на стол со звоном упали монеты, пять штук.
— Пять рисок? Госпожа Дулла…
— Договаривались на восемь. Три ты уже получила, — нахмурилась заказчица.
— Восемь за плетение. Нитки мои, но жемчуг отдельно.
— Майра, пять рисок — вполне достойная плата, — в маленьких глазах Дуллы мелькнула усмешка, она не сомневалась, что мастерице придётся уступить, никто в городе не заплатит ей больше.
Супруг не отказывал Дулле Мот ни в чём, что касалось нарядов и развлечений, но сэкономить на нищей кружевнице было для неё делом принципа. Подруги, увидев обновку, будут искать, к чему придраться, и не преминут сказать, что Дулла переплатила.
— Конечно, — по обыкновению закатит глаза Крыта, — имея в мужьях главу города, можно спускать деньги на тряпки, но я никогда не отдала бы за это восемь рисок!
Что уж говорить о десяти-одиннадцати, если девчонка просит за жемчуг сверху.
Майра потянула край накидки, придвигая её к себе:
— В таком случае сниму жемчуг и верну в лавку. — Она не была уверена, что лавочник согласится на отмену покупки, но попытаться стоило.
— Без жемчуга не возьму! — Госпожа Мот скрестила руки на животе, отчего её пышная грудь поднялась и чуть не вывалилась из декольте.
Кружевница замерла, в её взгляде мелькнула мольба:
— Зачем вы так? Знаете, каково наше положение. Отец должен лекарю…
— Так вот! — Дулла повысила голос, указывая на белоснежную накидку, достойную богатой невесты. — Зная ваше положение, заказала у тебя. А ты артачишься. Могу другую мастерицу поискать!
— Поищите, — с поклоном ответила Майра и, прижимая к себе ткань, попятилась к выходу.
Она очень надеялась, что заказчица окликнет, ведь понравилась накидка, глаза загорелись, когда увидела. Выйдя за дверь, постояла, ожидая зова. Ни звука не доносилось из комнаты Дуллы Мот.
***
Толстуха не сомневалась, что кружевница вернётся, чуть не на колени упадёт, протягивая свою работу. Потом с благодарностью примет предложенные деньги и попросит сделать следующий заказ. Дулла, так и быть, даст аванс на плетение кошелька. Хотелось ей в комплект к накидке ещё и кошелёк, чтобы к поясу привязать. Непременно с жемчугом! Нынче мода на него.
***
Заупрямилась кружевница, не захотела за бесценок работы сбывать. Всё бы ничего, поголодать можно — уже привычно, но отцу нужны лекарства, а в долг уже невозможно просить — со старыми бы расплатиться!
Всю дорогу до дома Майра корила себя за глупость. Малая сумма — пять рисок — и ту упустила. Надо госпоже Мот аванс возвращать, а где взять три риски? Любая модница в городе с великой радостью носила бы ажурную накидку тонкой Майриной работы, но даже цену, что предложила супруга градоначальника, никто не даст.
Эх, зачем только согласилась жемчуг вплетать? Сказала бы, что не получится, и всё. Идея с жемчугом пришла Дулле уже после выдачи аванса, можно было отказаться, но Майре самой интересно было попробовать. Обычно она старалась не применять магию плетения, унаследованную от матери, брала усердием и фантазией. Руки, глаза и спина уставали ужасно, но лучше так, чем подарить кружеву искру магической силы. Купив такую вещь, любой получал доступ к душе мастера. Хорошо, если благословит, а если проклянёт?
Богатые кварталы закончились. Стоило перейти Быстрянку по ветхому мостику, как оказываешься среди покосившихся лачуг, где и летом неуютно, а с приходом осени будет промозгло и темно. Майра оглянулась. Взгляд скользнул по стройным колоннам видневшегося в просветах между елей дворца, остановился на портике над фронтоном. Там на лазурном фоне белел барельеф: женщина в сарафане, подвязанном выше талии, с амфорой в руках, и мальчик в свободной рубашонке, играющий на лютне. Этот дворец нравился Майре особенно. Не только потому, что первым встречал перебравшуюся на левый берег Быстрянки мастерицу. Похожий на большой белый корабль, он казался ей нереальным. Быть может, оттого, что пустовал, или оттого, что изображённых на архитектурных элементах людей невозможно встретить на улице. Ей представлялось, что великан вырезал игрушку для своего ребёнка, да и уронил на берегу шустрой реки.