— Она не член семьи, связанной с политикой, — поправила его молодая женщина. — Она член моей семьи.
— Да. К несчастью, да.
— И она красива, Стивен, но она не твой, а мой ребенок.
— Я здесь только потому, что мне нужно одолжить Софи на несколько дней.
— Одолжить?
— Ты знаешь о том, кто мой отец. Он и несколько его друзей финансируют социологическое исследование — хотят проверить, каковы мои шансы войти в сенат Соединенных Штатов… — Стивен улыбнулся.
Почему я никогда прежде не замечала, какие у него холодные глаза… Как у куклы — мертвые, безжизненные.
— Ты должна признать, я идеальный кандидат в сенаторы. Богатый, привлекательный, из хорошей семьи. У меня красивая, идеальная жена и красивая, идеальная жизнь. К несчастью, не хватает всего одной вещи.
— Души?
Он улыбнулся, но в улыбке не было ни тепла, ни юмора.
— Умно, Кэсси. Очень умно. Нет, Кэсси, не хватает ребенка. Видишь ли, как ни идеальна моя жена, к несчастью, она бесплодна. Я не знал этого до свадьбы, не то, очевидно, не женился бы на ней.
— Значит, твоя идеальная жена, в конце концов, не так уж идеальна… — Кэсси невольно посочувствовала бедной женщине, соединившей свою судьбу с этим монстром.
— Нет, но у нее все же есть немало достоинств, Кэсси, включая известную фамилию и огромное состояние — залог моего успешною будущего в политике… — Вздохнув, Стивен сделал еще шаг по направлению к Кэсси. — У меня есть все, что нужно идеальному кандидату, кроме детей. Поверь мне, в наши дни политику, безусловно, необходим ребенок. Избиратели хотят смотреть на кандидата и говорить друг другу: «Эй, да ом точно как ты и я». Итак, мне нужно одолжить Софи на несколько дней. Ну, может, на неделю. Мы сделаем несколько семейных фотографий, она засветится со мной на благотворительных мероприятиях… Нас с ней покажут по центральным каналам, чтобы избиратели могли увидеть, что — эй, я действительно в точности как они.
— Ты шутишь, верно? — Кэсси не могла осознать услышанное — хотя бы потому, что все это было ужасающе нелепо. Она прижала пальцы к пульсирующим вискам и устало зажмурилась. — Ты говоришь, что хочешь одолжить мою дочь, чтобы использовать ее в качестве… живой подпорки для твоей политической кампании?
— Не надо мелодрам, Кэсси. Это совсем тебе не идет… — Он коснулся ее подбородка, и она отшатнулась от него.
— Нe дотрагивайся до меня! — В ее глазах горела ненависть.
Стивен только ухмыльнулся.
— Прежде тебе нравилось, когда я до тебя дотрагивался… Помню, ты даже просила меня об этом.
— Убирайся! — Кэсси сжала руки в кулаки. — Убирайся из моего салона и из моей жизни. Сию же минуту!
— Боюсь, что не могу, Кэсси. Я не уйду, пока не получу то, за чем пришел. Видишь ли, Кэсси, она… — Стивен украдкой заглянул в газетную вырезку, — то есть Софи, она от тебя никуда не денется. Я прошу только несколько дней, может, неделю ее времени. Уверен, ты понимаешь, я ее отец и имею на это право. Ах да, я, безусловно, щедро тебя вознагражу.
— Ты не ее отец! И у тебя нет на нее никаких прав! Да я тебя к ней даже на пушечный выстрел не подпущу! Хочешь использовать ребенка для создания нужного имиджа? — Кэсси колотило, как в лихорадке. — Да никогда в жизни, ты, подонок!
— И незачем употреблять такие вульгарные выражения… — Стивен снова огляделся. — Тебе, похоже, не помешал бы свежий приток наличных… Это просто дыра!
Кэсси толкнула его в грудь.
— Как ты смеешь? — Она снова шагнула к нему, и Стивен невольно отступил. — Как ты смеешь оскорблять меня или моего ребенка?! Ты думаешь, мне есть дело до твоих денег? Можешь повесить мешок наличности себе на шею и утопиться в озере Куперс-Коув! — Кэсси еще раз с силой толкнула его в грудь. — Убирайся из моего салона! — Она выхватила из рук Стивена газетную вырезку с фотографией Софи и сунула ее в карман своего фартука. — Убирайся из моей жизни. Сию же минуту! И… Клянусь, если ты когда-нибудь подойдешь к моей дочери, попытаешься с ней связаться или увидеть ее, я сделаю так, что ты пожалеешь о том, что родился!