Татьяна, поначалу принявшая её вполне доброжелательно, потом отстранилась, стала резко холодна, и общение сошло на нет. И обижаться на бывшую невестку Василина не может – сама виновата. Кто её за руку дернул – дарить детям вещи, которые она готовила, вязала да шила для предполагаемого щенка Алексис? Ой, ду-у-ра! Понятно, в кого Кирилл такой тугодум – в маму. Как не сообразила, что деток – двое, а вещички готовились для одного? Как не поняла, насколько оскорбителен такой подарок для молодой матери? Её детям отдали вещи, которые вязали для ребенка любовницы их отца. Глупо было надеяться, что Татьяна не догадается.
Теперь, вот, сиди в одиночестве, пожинай плоды и лови крупицы информации о жизни внуков.
А еще – наблюдай, как сгибается под тяжестью вины и осознания собственных ошибок, единственный сын.
Татьяну не вернуть. Говорят, Верховный с пары пылинки сдувает, на детей не надышится, а теперь, когда Татьяна понесла, совсем с катушек съехал – охрана утроена, врачи в постоянной боевой готовности, а сам за каждым шагом любимой следит и спешит расстилать соломку даже там, где она не ходит.
Луна справедлива! Любовь Верховного и дети с лихвой компенсируют Татьяне страдания, через которые она прошла по вине Кирилла.
Вот, только, сколько ему самому еще мучиться? Найдет ли Кирилл свое счастье или так и будет коротать свой век в одиночестве? Все сроки, когда оборотень мог обрести пару, давно прошли…
Волчица вздохнула, встала и пошла в посёлок, кивая по дороге здоровающимся с ней оборотням. Ещё один долгий день.
С некоторого времени Кирилл ощущал, что забота о клане его тяготит.
Когда он это понял?
Наверное, тогда, когда, по приказу Верховного, ходил в бетах, отбывая повинность. Да, он был раздавлен потерей Татьяны и детей, понижение тоже ударило, но не настолько больно, как он ожидал.
Всю жизнь старался быть лучшим, чтобы его стая процветала, чтобы волки ни в чем не знали недостатка. . И так горд был, что клан Дёмина – один из самых успешных. Щенков много рождается, молодежь подрастает талантливая.. А оказалось – ерунда всё это! Нет, не ерунда, но и не самое в жизни главное. За заботой о благополучии других, он забыл о благополучии своих родных, упустил, просмотрел, потерял.
Мать тенью ходит, волки приветливы, но в глазах жалость и осуждение.
Жалость к альфе! Немыслимо!
И он гнал мысли, работая за троих, загоняя себя до изнеможения, когда падаешь на ходу и засыпаешь не там, где лёг, а где хоть на секунду замер. Хоть стоя, хоть сидя.
И помогало, да. Но приходили сны, в которых он был не один, в которых по дому бегал сынишка, а на руках сидела дочка. И ужинать звала жена, выглядывая из двери и улыбаясь своим любимым.
И накатывало заново, с ещё большей силой.
Особенно угнетало, что ничего не исправить и не вернуть.
С легкой руки Верховного, Кирилл теперь много ездил по миру, налаживал и поддерживал контакты с кланами из других стран. Только в Канаду он никогда не летал, да Верховный и не настаивал, понимая, что новая встреча с Алексис ни к чему хорошему не приведет.
Мужчина почувствовал, как рыкнул и ощетинился Грис.
Это проблема, когда твой собственный зверь, твоё второе (или первое?) я, на тебя обижен.
Нет, Грис не устраивал демонстраций, отзывался, если Кирилл к нему обращался, но полностью закрылся от всего, что касалось самок и щенков. Такое впечатление, что он для себя твердо решил прожить оставшуюся жизнь бобылём.
А Кириллу хотелось семью.
Только окончательно потеряв Татьяну, он понял, насколько она ему была дорога. К детям такого не возникло. Умом он понимал, что щенки – его, но запах Верховного, напрочь отшибал все отцовские чувства. Щенки и щенки. Славные, милые, но – чужие.
А Кирилл до боли, до звездочек и перехваченного дыхания хотел своих.
Если раньше он грезил обретением истинной, то теперь ему снились крошечные ножки и ручки, младенцы и толстолапые волчата с нетвердо стоящими ушами.
По ночам, во сне, он переживал их первый зубик, первые шаги, первое слово. И просыпался, несколько секунд не понимая – ему снилось или всё на самом деле, а потом накатывала хандра.
Он виноват, да. Осознал, проникся, нырнул на самую глубину. Если бы мог всё вернуть!!!
Но приходилось, сжав зубы, жить дальше. И просыпаться по ночам от ощущения потери.
Волки в клане ни словом, ни взглядом не напоминали, что какое-то время их альфа был смещен и побывал в шкуре беты.
Казалось, всё вернулось на круги своя, жизнь продолжалась, но мужчина всё чаще и чаще ловил себя на мысли – «уйти в монастырь». Конечно, не на самом деле в монастырь – кто б там еще ждал оборотня! – а в фигуральном смысле. Сменить образ и место жизни.