Вскоре началось следствие, которое, по сути, было не следствием о совершенном преступлении, а яростными дьявольскими атаками, направленными на отречение юного сердца от Христа. Вера не была служителем культа, которые подвергались открытым официальным репрессиям, ни каким-либо другим выдающимся деятелем в братстве баптистов, но она была одной из немногих девиц, обладающих привлекательной силой христианской юности. Приходящие на богослужение, убеждались, что вера в живого Бога не является достоянием только отживших, безграмотных людей, но и юных, интеллигентных, у которых сочетается внешняя и внутренняя красота. По своему служебному положению многие знали, что Вера имела официальное, среднетехническое образование и принадлежала к известной интеллигентной семье. Исходя из этого, построить ей обвинение было не на чем; поэтому все, так называемое, следствие сводилось к ее разубеждению. Вначале действовали на нее страхом, приписывали ей самые страшные небылицы, запугивали ужасом содержания в концлагерях для заключенных, что, в какой-то мере, было известно ей из рассказов арестантов и на воле. При этом не упускали возможности физического воздействия, помещая в специальные камеры, не щадя специфических особенностей молодого женского организма. Но Господь сохранил ее, во всякой целости тела, души и духа.
После того, как все эти приемы оказались бесплодными, Веру подвергли воздействию обольщения. Ее превозносили так высоко, предлагали такие обольстительные условия, давали самые высокие гарантии безопасности, лишь бы она оставила свои убеждения и отреклась от исповедания своей веры в Бога. Она пришла даже в изумление от того, насколько и до какой тонкости, эти люди могли изучить самое сокровенное в существе женщины. Но и это, при обильном утешении и укреплении от Господа, Вера победила и осталась непреклонной.
Последнему, чему она была подвержена — это допросам о своих братьях и сестрах. Бессонными ночами томили ее, пытаясь получить от нее какие-либо показания о Петре Никитовиче, Зое Громовой и других братьях и сестрах. Никого она не видела здесь, арестованными, хотя братья были взяты еще при ней; ее тревожили мысли о сестре Зое Федоровне и других:
— Неужели арестованы и они? — думала она, со скорбью в душе.
На всех допросах Вера держала себя, к удивлению следователей, стойко, хотя немало слез пролила от оскорблений и едких обид. Кроме самых элементарных данных, она отказалась давать все другие показания на своих друзей, что следователя приводило в ярость.
Наконец, после мучительных дней и ночей, ей объявили, что следствие закончено, но из-за недостатка материала к обвинению, судебное разбирательство, вместо суда, передано на рассмотрение особого совещания при НКВД.
В тюрьме, в ожидании этапирования, она встретила сестру Зою Федоровну и была очень рада обнять, родную по духу, высказать все наболевшее, хотя, как ей казалось, та встретила её сухо.
Через месяц томительного ожидания, их обеих вызвали и объявили приговор, который поместился на половине листка бумаги: "За контрреволюционную агитацию, под предлогом религиозного исповедания, лишить свободы на десять лет каждую, с отбытием в лагерях особого назначения".