Глава 13 Грех твой найдет тебя
"Беззаконие мое я сознаю, сокрушаюсь о грехе моем"
Пс.37:19
Прошло восемь месяцев по возвращении Веры Князевой и Зои из неволи. Они пролетели, как приятный сон. Сердце неугомонно томилось от предчувствия новых страданий. Шел 1948 год.
Вера устроилась на работу в городе, но почти с первых же дней заметила, что за ней усиленно следят и по месту работы, и дома. Местные верующие предупредили ее, что НКВД некоторых верующих спрашивали о ней. Сердце опять заныло от тревог; и каждый прожитый день приносил все новые и новые скорби.
Наконец, в одну из летних ночей, к ней постучались. Не открывая, она спросила: "Кто там?" Ей ответили, что пришли из милиции, с проверкой документов. Вера с решимостью ответила им, что никаких проверок; ночь дана, чтобы человек мог спать, и что до утра она не откроет никому.
После настоятельных окриков и стуков, приехавшие все же вынуждены были отстать и до утра просидели в машине, у ворот дома.
Вера поняла, что у Господа в планах, видимо, еще отмерить ей скорбное поприще, и почти весь остаток ночи она провела в молитве. К утру она собрала с собой предусмотрительно все необходимое, написала и передала письмо для Екатерины Ивановны; и, по первому стуку своих гонителей, открыла дверь. Сразу, входя в дом, Князевой предъявили ордер на арест и, произведя в доме обыск, увезли ее в управление рай-НКВД. Там она встретилась, как ни странно, с Зоей Громовой. Следствия им, на сей раз, никакого не было и после месячного ожидания объявили, что обе они, по постановлению особого совещания НКВД, отправляются на ссылку в Красноярский край, бессрочно, до особого распоряжения. Отчаяние овладевало душой, мысли путались, воображению представлялась какая-то бездна, в которой опять кишмя кишели размалеванные потерянные женщины, с их надтреснутыми грудными голосами, и похотливые взгляды лагерных придурков (мужская лагерная обслуга). В сестре Зое она не видела того друга, спутницы-сестры, с которой могла бы поделиться и получить утешение, чего так жаждало изболевшееся сердце. Напротив, острые обличения: за самое малейшее слово, поступок, взгляд и, наконец, за скорбное выражение лица, за частые вздохи — как синайские гром и молния обрушивались с ее стороны, в адрес Веры Князевой. Забившись в угол камеры, она, обливаясь слезами, страдала одиноко, молча, вознося лишь вопли к своему Искупителю.
Этапная суета, с злобными окриками конвойных, в сопровождении лая сторожевых собак, наконец, прервала их камерное удушье.
Как и десять лет назад: те же товарные вагоны, только вместо "телячьих" — "пульманы", так же битком набитые арестантами — послужили им транспортом к месту отбытия административной ссылки. Только один Бог, своею близостью, утешал сердце Веры и оберегал от того страшного падения, куда неудержимым потоком увлекали ее обстоятельства. Внешняя ее привлекательность, упорно не поддавалась никаким превращениям, хотя злой рок с яростью стремился истоптать, изорвать те преимущества, какими наделил Бог Веру.
И опять, почти месяц, везли их до Красноярского края в этапном вагоне. Только, на сей раз, Князева мужественнее переносила всю тяжесть этапного пути, так как за десять лет пребывания в заключении, ее сердце и весь организм достаточно закалились и освоились с переносимыми лишениями. Формулировка "бессрочно" или "до особого распоряжения", после упорной мучительной борьбы, помогла, при утешении от Бога, смириться с участью заживо погребенной, и Вера, наконец, была даже несколько рада тому, что вожделения ее женской природы, как бы умерли, потеряв почву под собой.
На Мариинском распределительном пункте им с Зоей определили местом отбывания ссылки, город Канск, где им с Громовой пришлось разлучиться, против чего они и не возражали. Вера попала на отдаленный участок, где все ссыльные были заняты лесоповалом. На место прибыли к вечеру, и весь поселок высыпал на единственное пространство, какое принято было считать улицей, чтобы осмотреть вновь прибывших.
Комариная армада встретила новичков своим воинственным завыванием и неотступными атаками.
В таежном поселочке, состоящем из двух рабочих бараков и нескольких избушек, находилось пятьдесят мужчин, а из женщин-ссыльных, присланных на лесоповал, Вера Князева прибыла четвертой.
Кроме тех ссыльных, что размещались в бараке, было несколько человек, обладающих частными избушками, даже, кое-каким хозяйством. Бедные женщины, кроме того, что были лишены минимально необходимых условий, оказались еще и просто беззащитными от всяких посягательств ссыльных. Правда, в поселке была комендатура, но у ее сотрудников, интересы и поведение во многом сходились со ссыльными. Вера все это поняла с первого дня, как только их вывели на работу. Среди ссыльных женщин оказалась одна, сравнительно молодая монашка, которая и здесь, в тайге, не расставалась со своим облачением, надеясь на его защитительную силу.