Оба они отвечали взаимной любезностью тем, кто щедро наделял их кроткою признательностью.
Павел Владыкин приготовился уже было сделать заключение, что это торжество посвящено каким-то итогам деятельности обоих личностей. О Патковском он слышал подробную характеристику в Ташкенте, от своего тестя Кабаева и, особенно впечатлительную, от Седых Игната Прокофьевича — благовестника Сибири. Но, к своему удивлению, Филипп Григорьевич внимательно посмотрел на Павла и сказал:
— Друзья, к нам присоединились гости — брат с сестрой, поэтому я считаю своим долгом, прежде всего, познакомиться с ними.
Павел, поднявшись, представился:
— Меня зовут Павел Петрович Владыкин, родом из центра России; но многие годы провел в неволе за моего Господа. Это моя спутница, Наталья Гаврииловна; два месяца назад мы сочетались с ней, и она согласилась разделить со мною участь отшельника. Мы возвращаемся в места нашего будущего жительства, в Заполярье; по пути заехали сюда, как к родным по духу, если не ошибаюсь.
— О, смотрите, как это прекрасно, Артур Осипович, — учтиво продолжая речь, обратился он к Мицкевичу. — А мы, вот, собрались здесь, к нашим дорогим друзьям, отметить их семейную радость. Но будем очень рады, если вы поделитесь с нами вашим участием.
Владыкин охотно согласился и, открыв книгу Иисуса Навина 24 главу, 15 стих, прочитал: "…изберите себе ныне, кому служить, богам ли, которым служили отцы ваши, бывшие за рекою, или богам Аммореев, в земле которых живете; а я и дом мой будем служить Господу".
— Друзья мои, — начал он, — мы во многом счастливее того общества израильского, к которому обращался тогда Иисус Навин, тем, что отцы, некоторых из нас, служили только истинному, живому Богу и закончили свою жизнь в страданиях, отстаивая чистоту и святость служения. Их нет, остались мы, и с нами — Дух той самоотверженности, какой почивал на них; но почил ли он на нас, как на Елисее после Илии, об этом нам следует рассудить. Прочитанное место, я предлагаю рассмотреть с разных сторон: служу ли я, прежде всего, Господу? А если я не служу Господу, как будет служить Ему дом мой? Или: нет ли такого случая у кого, что дом служит Господу, а я неизвестно, кому служу, и нет единодушия в служении? Может быть, и я, и дом мой совершаем служение, но есть ли полная гарантия, что мы служим Богу, а не чужим богам?
Наконец, очень важно отметить, что Иисус Навин сказал уверенно: "Я и дом мой будем служить Господу". И он всем домом служил, прежде всего, потому, что домашние были строго воспитаны в Духе Господнем, а самое главное — ему не трудно было сказать: "будем служить Господу", потому что он служил Ему от юности и оправдал это служение до смерти. Израиль поклялся тоже, сказав: "и мы будем служить Господу…" (ст.18), но не служили Ему, потому что не служили Ему до этого, и как они могли служить после этого?
Проповедь была краткой, но свежей и свободной, поэтому все присутствующие были глубоко тронуты, хотя, может быть, она на них произвела разное впечатление. Тут же, после нее, Филипп Григорьевич вдруг заторопился и, призвав к молитве, направился вместе с Мицкевичем к выходу, объясняя это занятостью.
Павел обратил внимание, что некоторые из присутствующих последовали за ними. Проходя мимо Владыкина, Патковский протянул руку для приветствия, сдержанно пожал руку гостя и тоном, не позволяющим возражения, проговорил, почти на ходу:
— Завтра, до 12-ти дня, я вас со спутницей жду у себя, адрес вам здесь скажут.
— Простите, пожалуйста, — ответил Павел, — но я боюсь, что не смогу, ведь я проездом…
— Нет, нет, — возразил Патковский, — вы должны непременно. Слышите?!