"Сестра Наташа, мир Вам!
Как христианское семейство, я всех Вас и Ваших друзей приветствую именем Господа нашего Иисуса Христа, Ваш брат в Господе, Павел Владыкин.
С Вами меня обстоятельно познакомили: друг мой и брат Женя с Лидой, которые, по их свидетельству, в очень близких отношениях с Вами. Через некоторое время, после прибытия сюда Лиды, мои дорогие друзья пожелали принять близкое участие в моем личном вопросе, и мы вместе сделали заключение, что после многих лет одинокого скитания, мне необходимо уже просить Господа, чтобы Он послал мне спутницу жизни. Сообщаю о себе. Я из христианской семьи. За любовь к моему Господу и Его свидетельство, вот уже 10 лет, нахожусь в неволе. Мне более тридцати лет. Господь сохранил меня до этого часа, поэтому дальнейшую мою жизнь я хочу посвятить, полностью Ему, на служение. Одинокая жизнь для меня стала весьма тяжкой, а конец скитаниям моим сокрыт у Бога. Поэтому и пишу, сестра Наташа, без каких-либо обиняков, это предложение — разделить со мной мою скитальческую жизнь с тем, чтобы идти за Ним, уже вдвоем, куда бы Он ни повел. Пусть Вас не удивит, что я сделал через начальство запрос на Ваш выезд сюда. Этот запрос будет ходить по инстанциям очень долгое время, в течение которого мы можем, не торопясь, испытать волю Божью. И если Вы не решитесь на мое предложение, то можете отказаться; вызов, который я посылаю, Вас ни к чему не обязывает.
Не скрою от Вас и моих обстоятельств. К Вам выехать мне не разрешается. Путь мой, на какой зову Вас спутницей, сестра Наташа — суров был в своем прошлом, как и у нашего друга, которому Господь оказал милость, в лице его жены — Лиды. А каким он будет у меня впереди — не знаю!
Март 1945 года. Павел Владыкин".
Читая письмо, Наташа не слышала, как вошла в комнату Люба, как поднялись и сели на кровати папа с мамой, как они молча, внимательно изучали каждое движение ее лица и терпеливо ожидали, пока она дочитает письмо. Чувство любопытства, при чтении первых строчек, у Наташи заметно быстро исчезло, голова медленно склонилась на грудь, руки с письмом опустились книзу. После некоторого молчания, из плотно сомкнутых ресниц Наташи показались росинки слез, и она, глубоко вздохнув, сказала:
— Боже мой, Боже мой! Неужели… это… моя… судьба?!
Как-то ярко вдруг предстала ей, по-своему, картина того самого Крайнего Севера, о котором писали ей Женя с Лидой. Он уже не представлялся ей таким безлюдным, далеким, с его поросшими, замшелыми топями и воющей метелью, каким он укладывался в ее девичьем воображении, еще вчера. Нет, сейчас она там увидела и себя, но не легкой, прозрачной, в голубеньком платьице, с узорной сумочкой в руке, а с тяжелой ношей на спине, исцарапанными руками держащуюся за упругое плечо неведомого друга, который зовет ее в эти дебри. "Нет, это не предложение, окутанное какой-то розовой романтикой, — мелькнуло в сознании, — хотя это тоже зов, но это неотвратимый жизненный план, и никто за меня его не решит". Медленно и зычно стучало в груди Наташи, подстегнутое этой весточкой, сердце.
— Ну что, Наташенька, скажешь? — спросил Гавриил Федорович дочь после долгого молчания.
— Папа, — взглянув в его лицо, тихо проговорила Наташа, — от меня ведь требуется ответить, это значит, добровольно лечь на этот жертвенник, с которого не встают. Поэтому из всех вопросов, которые, как рой, взметнулись в моей голове, и какие еще будут возникать впереди — самый существенный: я ли удостоилась этой великой чести — разделить участь страдальца за имя Иисуса, или кто другая? Замечательные есть сестры в общине, пусть приедет и увидит, красивые и одаренные.
Гавриил Федорович, глядя на дочь, был крайне удивлен мудростью и глубиной ее ответа — не от Господа ли это?
С письмом в руке Наташа вышла в сад, забилась в самый отдаленный уголок, и один Господь знал, что переживало девичье сердце в эти часы. Несколько дней она молчаливо уклонялась от всех разговоров о ее судьбе и горячо молилась Господу. Наконец, ответила Павлу, что путь неведомый страшит, но хочется сказать, как некогда сказала Мария: "Се раба Господня", а для простой переписки нет ни сил, ни желания, и очень рада, что Павел прямо, конкретно высказал свое предложение.
На Наташину телеграмму ответ пришел очень скоро, но он еще дополнил общее замешательство: "Рад взаимности высылаю вызов Подробности письмом Павел".
— Какой взаимности? Почему взаимности?… — недоумевали домашние, глядя на эти короткие слова.