— Какое я имею к этому отношение? — глядя на Димитри исподлобья, спросила Оливия.
Он широко улыбнулся, и его глаза вспыхнули.
— Ты уже знаешь, что тебе придется остаться здесь, пока будет происходить развод. В течение этого времени ты можешь принести пользу.
— А-а-а, мне нужно предостеречь ее! — у Оливии заблестели глаза. — Я расскажу, каким ужасным мужем ты был. Как ты отдал меня на заклание своей матери с ее ядовитым, как у змеи, языком, а сам разъезжал по всему свету, проверяя прочность пружин в кроватях других женщин…
— Спасибо, не надо. Мне кажется, что я предпочту что-нибудь менее губительное для моей репутации, — рассмеялся Димитри.
Оливия бросила на него скептический взгляд.
— Хорошая репутация! Гм-м. И что же это?
Димитри сделал глубокий вдох.
— Я хочу, чтобы ты притворилась, будто мы помирились и между нами вновь вспыхнула любовь, — тихо сказал он.
Она в ужасе посмотрела на него.
— Ты шутишь!
— Я совершенно серьезен.
— Но… но я никогда не слышала ничего более нелепого!
— Ты ошибаешься, Оливия. Люди поверят этому. Мы разыграем прекрасный спектакль…
— Нет! — она побледнела, представив, какой спектакль он имеет в виду.
— Когда мы останемся наедине, ты сможешь швырять в меня какие-нибудь вещи, — предложил Димитри, обольстительно улыбнувшись.
— Меня стошнит на людях, — пробормотала Оливия.
Он хихикнул.
— Я дам тебе лекарство, чтобы этого не произошло. Дело стоит того. Самый быстрый развод в истории Греции!
— Звучит заманчиво, — согласилась она. — Но притворяться, что я люблю тебя…
— Странно, не так ли? — весело откликнулся Димитри. — Но подумай о конечном результате! Если я готов терпеть тебя, мне не понятно, почему ты не можешь потерпеть меня.
Оливия нахмурилась, уязвленная его словами. Неужели жить с ней было так ужасно?
— Потому что тебе нравится заставлять меня притворяться, а я возненавижу каждый момент нашего общения.
Сказав это, Оливия почувствовала, что она не совсем честна по отношению к самой себе и что ее возражение прозвучало довольно неубедительно.
— Оливия, — ласково обратился к ней Димитри, искусно придавая голосу вкрадчивую бархатистость, и, несмотря на то что Оливия чувствовала его неискренность, она не могла не поддаться его обаянию, — мы можем оказать друг другу услугу. Возможно, нам даже удастся расстаться без ненависти и озлобления. Мне нужно твое согласие, чтобы избавиться от Элени. Если нам удастся убедить всех, что мы снова вместе, Элени, ее отец и моя мать будут вынуждены принять это как неоспоримый факт.
— Примут ли они его?
Димитри потянулся к ней через стол, пристально глядя в ее недоверчивые глаза.
— Совесть не позволит им встать между мужем и женой. Они немедленно обратят свои взоры на другого мужчину. В результате этого Элени не будет опозорена и спокойно откажется от меня. По сути, она неплохая девушка. Просто… слишком молодая, избалованная и неопытная. Ее чувства не будут уязвлены, а мои служащие сохранят свои рабочие места, — он медленно закрыл глаза, опушенные густыми черными ресницами, и снова открыл их. — Ты же не хочешь, чтобы люди остались без работы?
— Не смей шантажировать меня! — негодующе вскричала Оливия. — Тебе остается только сказать, что, если я не соглашусь, сотни людей будут питаться травой и целые семьи начнут бросаться с крыш небоскребов…
— Небольшое преувеличение! — весело хихикнул Димитри, и Оливия, как завороженная, не могла отвести глаз от его губ. — Однако я на самом деле предвижу проблемы с занятостью, если нанесу оскорбление Элени и ее отцу, отказавшись от нее как от невесты. Мы, греки, всегда защищаем честь семьи. Как я уже сказал, наименьшее, что может сделать мой партнер, — разорвать деловые отношения, нанеся беспрецедентный вред империи Ангелаки. Ты можешь согласиться, Оливия…
— Ошибаешься! Я не могу! — выкрикнула она, испуганная перспективой близости с Димитри.
Внутренний голос, как демон-искуситель, нашептывал ей, что она должна согласиться, но разве можно доверять переменчивым чувствам? У нее нет желания снова влюбиться в него.
— Можешь, — уговаривал ее Димитри. — Это не займет много времени. Как только Элени сойдет со сцены, ты исчезнешь отсюда, станешь свободной женщиной и больше никогда не увидишь меня. Неужели тебе трудно сделать вид, что ты любишь меня? — в его голосе зазвучала циничная нотка. — Ведь удавалось тебе притворяться в течение шести месяцев, пока мы были женаты.