— Она не теряет времени, — пробормотала Оливия. — Я затаюсь в своей комнате.
— Мне нужно, чтобы ты присутствовала.
— Не покажется ли вашим гостям странным появление беглой жены?
— Неважно. Твое появление на людях идеально подходит для нашей цели. Я думаю, что Элени тоже будет там.
На лице Оливии появилась гримаса.
— Как далеко мы зайдем? — поинтересовалась она.
— Долгие взгляды. Танцы в интимной близости друг к другу. Прикосновения.
С этим она справится, мелькнула у нее мысль. Просто надо помнить, что все его чувства сосредоточены ниже пояса.
— Хорошо, — беззаботно согласилась она.
— У тебя не возникнет с этим проблем? — спросил Димитри.
— Возникнет. Одна, — Оливия ангельски улыбнулась, и в ее глазах заплясали шаловливые огоньки, которые он приписал воздействию своей необычайной привлекательности. У нее вырвался страдальческий вздох. — Мне совершенно нечего надеть!
Димитри рассмеялся.
— Если бы мои проблемы были столь же незначительны! — протянул он. — Все туалеты, которые ты оставила, до сих пор находятся в твоей гардеробной.
— Неужели? Я думала, что ты давным-давно выбросил их, — удивилась Оливия.
— Комнату заперли в тот день, когда ты ушла, — коротко бросил он. — Пойдем. Пора сойти на берег.
Снизу доносились веселые звуки музыки. Оливия лихорадочно примеряла платье за платьем, не зная, какое выбрать. Она подбежала к окну и посмотрела на террасу, где должна была состояться вечеринка.
Начали съезжаться гости. Элегантно одетые и уверенные в себе, они прохаживались вокруг бассейна, восхищаясь экзотическими растениями и искусной подсветкой статуй.
Оливия, в отчаянии смотря на груду платьев, чувствовала, что ее нервы на пределе. Следует ли ей принять вид скромной, благопристойной жены, или — как подсказывает ей внутреннее чувство — она должна выглядеть соблазнительницей и подставить ножку Элени? Будет приятно сделать это на публике. К тому же в глубине души ей хочется поразить Димитри.
— Ты еще не оделась?
Она круто повернулась, взволнованно и сердито глядя на Димитри, который охватил взглядом ее ноги, черный кружевной пояс с подвязками и крошечные трусики. Он не мог отвести глаз от ее грудей, соблазнительно приподнятых бюстгальтером, и у нее захватило дух.
— Потрясающее умозаключение, — ехидно сказала Оливия, когда она снова смогла дышать. — Разве ты не знаешь, что надо стучаться?
— Это мой дом.
— Но я не твоя женщина!
— Как бы не так!
Оливия старалась не смотреть на него. Одного взгляда было достаточно. Ее сердце всегда восхищенно трепетало, когда Димитри надевал смокинг, красиво облегавший его широкую грудь. Ей хотелось провести по нему руками, а чисто выбритое лицо манило прикоснуться к нему рукой или губами. Она уже хочет его, хотя их маленькая игра еще не началась. Оливия едва подавила стон.
— Это моя комната, и ты не имеешь права вторгаться в нее. Ты сам сказал, что я могу швыряться вещами, — упрямо заявила она, поглядывая на тяжелую мраморную статуэтку.
— Швыряйся, чем хочешь, — покорно разрешил он. — Но нужно, чтобы все видели, как я вхожу и выхожу из твоей комнаты. Надо дать повод для разговоров.
— Наверное, ты прав, — неохотно согласилась Оливия и протянула руку к одному из платьев.
— Только не это, — он быстро подошел к ней и выхватил платье у нее из рук. — В нем не стыдно появиться даже монашенке. Надень вот это.
Он поднял узкое ярко-красное платье, по которому до прихода Димитри она уже любовно провела рукой, даже не подумав примерить его. Когда-то это было ее — и его — любимое платье. Но сейчас она не осмелится появиться в таком кричащем наряде.
Оливия в сомнении наморщила нос.
— Не слишком ли оно вызывающее?
— Оно стоит денег, которые я заплатил за него, — возразил Димитри. — Ты прикуешь к себе все взгляды, и ни у кого не вызовет удивления, что я весь вечер не буду отходить от тебя.
— А тебя не беспокоит, что Элени и ее отец могут обидеться?
— Всем остальным захочется, чтобы мы снова были вместе, — сказал он, протягивая ей платье. — В душе люди сентиментальны. Мой деловой партнер не сможет открыто выразить свое неодобрение, потому что узы брака священны и нерушимы.
Нерушимы. У Оливии задрожала нижняя губа. Если это так, почему же Димитри разрушил его?
— Но твоя мать будет рвать и метать!
— Не на людях. И она будет утешаться мыслью, что семье не придется испытать позор развода.
— До тех пор пока ты не откроешь ей правду и мы на самом деле не покончим с нашим браком, — возразила Оливия.