Ресторан был симпатичный: уютный, оригинально оформленный в стиле французской провинции, в камине полыхал огонь. Еда была хорошей, Оливер заказал превосходное калифорнийское «Шардоннэ». Оба расслабились. Сара слушала, как Оливер рассказывал о повышении, и испытывала при этом странное чувство. Многие годы она была его тенью, а теперь у нее вдруг появилась своя жизнь. Она слушала мужа, словно кого-то чужого, но, радуясь за него, не намеревалась, однако, более разделять его успехи. Они принадлежали только ему. Теперь Сара знала это твердо.
Когда закончили ужин, Оливер откинулся на стуле и посмотрел на жену. Он чувствовал в ней какую-то перемену, но не мог понять, в чем она состоит. Он обычно хорошо угадывал ее мысли, но в этот вечер дело обстояло иначе. В ее взгляде была какая-то отстраненность и печаль, и в сердце Оливера закрался страх. Что, если у нее роман? Даже мимолетный... Какие бывают у жен, живущих в пригороде, со страховыми агентами, стоматологами или просто с друзьями. Но он не верил, что Сара на такое способна. Она всегда была такой порядочной. Это было у нее в характере: прямолинейность, порядочность и честность. И за это, в частности, он ее любил. Невозможно, только не это. Он тоже никогда ее не обманывал.
Олли так и не смог понять, что с ней происходит. Принесли шампанское и десерт. Оливер смотрел на жену, освещенную пламенем свечей, и думал, что она, пожалуй, никогда не выглядела так молодо и привлекательно. В сорок один год она могла бы дать фору многим тридцатилетним. Темно-рыжие волосы по-прежнему блестели, фигура была безукоризненной, на талии не отразились трехкратные роды.
– Чем ты озабочена, дорогая? – ласково спросил Олли и взял ее руку.
Сара знала, что он хороший, порядочный человек и очень, очень любит ее.
– Ничем. А что? Почему ты спросил? Я в восторге от сегодняшнего вечера.
Она говорила неправду, потому что не хотела открываться ему. Но он и так всегда догадывался. Олли знал ее очень хорошо. Двадцать два года – это не шутка.
– Если считать по десятибалльной шкале, то, по-моему, сегодняшний вечер получил бы у тебя двойку. За ноль примем визит к зубному.
Она рассмеялась, а Олли, посмеиваясь, налил шампанское.
– Знаешь, ты все-таки сумасшедший, – сказала Сара.
– Ну конечно. По твоей милости. Представь себе, такой старый пень, как я, все еще балдеет от своей женушки. Забавно, а? После восемнадцати лет супружеской жизни!
– Как я поняла, ты записал себя в старики? И давно? Олли понизил голос до конфиденциального шепота и ответил:
– В прошлое воскресенье, когда я не смог сделать свое мужское дело три раза подряд. Это навсегда отпихнуло меня в разряд стариков.
Сара улыбнулась. Как любовник он почти всегда был великолепен.
– По-моему, два раза за полтора часа – это совсем неплохо. К тому же до того ты выпил уйму вина, не забывай об этом.
Олли посмотрел на пустые бутылки от вина и шампанского, стоявшие на столе, и с усмешкой заметил:
– Сегодня тоже, наверное, ничего не выйдет, а?
– Не знаю. Может, стоит поехать домой и проверить, пока ты еще в форме.
Сара подтрунивала над ним. Она была рада, что в конце концов они все же поехали ужинать в ресторан. Это помогло ей снять напряжение.
– Спасибочки. Но прежде я хотел бы знать, чем ты озабочена.
– Абсолютно ничем.
В тот момент она не кривила душой.
– Может, сейчас ничем, но до этого что-то было. Когда я пришел с работы, у тебя был такой вид, словно ты лишилась лучшего друга.
– Да нет, неправда.
Но доля истины в этом была. Олли, в конце концов, ее лучший друг, и если она уедет учиться, то в некотором смысле потеряет его.
– Не говори глупостей, Ол.
– Не пытайся меня обмануть. Тебя что-то мучает. Это связано с твоими писательскими делами?
Оливер знал, что Сара ничего не написала за последние два года, но для него это было не важно. Он просто хотел, чтобы жена была счастливой.
– Возможно. У меня ничего не получается. Может, я уже вообще не могу писать? Может, это был только проблеск в молодости...
Сара пожала плечами. Впервые за два года ей это показалось не имеющим никакого значения.
– Я в это не верю. Ты писала хорошо. Я думаю, со временем это к тебе вернется. Может, ты просто еще не решила, о чем писать? Может, тебе следует не замыкаться на доме... Заняться еще чем-то?
Сам того не зная, он открыл ей дверь, но Сара боялась в нее войти. Что бы она ни сделала, или ни сказала, или как бы ни сказала, их жизнь изменится навсегда.
– Я об этом думала, – начала она осторожно.
– Ну и?.. Оливер ждал.
– Что и?
Она его боялась. Страх появлялся у нее вообще-то редко, а теперь впервые в жизни она боялась собственного мужа.
– Ты если о чем-то думаешь, то обязательно делаешь выводы или предпринимаешь какое-то действие.
– Ты меня хорошо знаешь, – улыбнулась Сара и снова погрустнела. Ей ужасно не хотелось открывать свою тайну.
– Что ты от меня скрываешь, Сарри? Я не успокоюсь, пока не узнаю, что у тебя на уме.
– Да ничего у меня на уме нет.
Но ей не удавалось убедить даже себя, ее хватало только на уклончивые ответы.
– Может, это возрастной кризис?
– Как, опять? – поморщился Олли. – У тебя же он был два года назад. А теперь моя очередь. Ну ладно, дорогая... говори, в чем дело.