В этот момент мисс Фалтон «подала знак».
— У Вас есть сад? — спросил спокойный сонный голос.
Это было так восхитительно, что Берте оставалось лишь подчиниться. Она подошла к окну, раздвинула шторы и открыла большие окна.
— Вот! — выдохнула она.
Две женщины стояли рядом и глядели на изящное цветущее дерево. Хотя оно было неподвижно, казалось, оно, как пламя свечи, стремится вверх, как будто указывает вверх, колеблется в ярком воздухе, становясь все выше и выше, пока они смотрят, и уже почти касается края круглой серебряной Луны.
Сколько они так простояли? Обе, захваченные кругом этого неземного света, прекрасно понимая друг друга, существа иного мира, и думая о том, что делать в этом с благословенным сокровищем, горящим в груди и спадающим серебряными цветами с волос и рук…
Вечность? Или мгновение? И пробормотала ли мисс Фалтон:
— Да, только это.
Или Берте почудилось?
Потом внезапно включили свет и Мордочка сварил кофе, а Гарри сказал:
— Моя дорогая мисс Найт. Не спрашивайте меня о моей малышке. Я совсем ее не вижу. Пока она не заведет любовника, у меня не возникнет к ней ни малейшего интереса.
На мгновение Мордочка вынул свой глаз из‑под стекла, затем вернул его в привычное положение, а Эдди Уоррен допил кофе и поставил чашку с выражением душевной муки на лице, как будто увидел на дне паука.
— Я хочу дать возможность молодым проявить себя. Мне кажется, Лондон просто кишмя кишит первоклассными ненаписанными пьесами. Я им хочу сказать: «Вот театр. Давайте. Действуйте».
— Ты знаешь, мой дорогой, что я собиралась декорировать комнату для Джейкоба Нейтана. Меня так и подмывало создать тему жареной рыбы — спинки стульев в форме сковородок, а на занавесках вышить жареную картошку.
— Проблема с нашими молодыми людьми в том, что они слишком романтичны. Нельзя уйти в море без тазика и не пострадать от морской болезни. Но почему у них не хватает мужества захватить с собой тазик?
— Ужасное стихотворение о девушке, на которую напал нищий и больше во всем лесочке — ни души.
Мисс Фалтон утонула в самом низком, глубоком кресле и Гарри начал обходить гостей, предлагая сигареты.
По тому, как он стоял перед ней, встряхивая серебряную коробку и резко выпаливая: «Египетские? Турецкие? Вирджинские? Они тут все смешаны», Берта поняла, что мисс Фалтон не просто скучна ему, но по — настоящему неприятна. И по тому, как мисс Фалтон ответила: «Нет, спасибо. Я не буду курить», Берта догадалась, что мисс Фалтон почувствовала его неприязнь и была задета.
— О, Гарри! Не нужно к ней так относиться. Ты не прав. Она чудесна, чудесна. К тому же — как ты можешь так не любить человека, который столь много значит для меня. Я постараюсь рассказать тебе ночью, когда мы ляжем, что произошло, что мы с ней вместе почувствовали.
При этих последних словах нечто странно и почти ужасающее пронеслось в уме у Берты. И это нечто — слепое и улыбающееся — шепнуло ей: «Скоро эти люди уйдут. В доме будет тихо — тихо. Свет погаснет. И ты с ним останешься наедине в темной комнате, в теплой постели…»
Она вскочила со стула и подбежала к роялю.
— Как жаль, что никто не играет! — вскрикнула она. — Какая жалость, что никто не играет!
Впервые в жизни Берта Янг ощутила желание к мужу.
О, она любила его, была влюблена в него, конечно, но не так. И, конечно, она понимала, что он — другой. Они так часто это обсуждали. Сначала ее ужасно волновала собственная холодность, но прошло время, и это, вроде бы, стало не так уж важно. Они были так откровенны друг с другом — такие добрые друзья. И это — лучшее проявление их современности.
Но теперь — страстно! Страстно! Это слово умирало от желания в ее горячем теле. Разве не к этому вело ее чувство счастья? Но тогда, тогда…
— Моя дорогая, — сказала миссис Норман Найт. Досадно, но мы — жертвы времени и поезда. Мы живем в Хамстеде. Было так приятно.
— Я провожу вас в прихожую, — ответила Берта. — Так мило, что вы пришли. Но вы не должны опоздать на последний поезд. Это было бы ужасно, не так ли?
— Будете виски, Найт, перед дорогой? — спросил Гарри.
— Нет, спасибо, старина.
Берта сжала его руку в рукопожатии за такой ответ.
— Спокойной ночи, спокойной ночи, — крикнула она с верхней ступеньки, чувствуя, что эта ее сущность прощается с ними навсегда.
Вернувшись в гостиную, она увидела, что другие тоже уже собрались уходить.
— Тогда можете проехать часть пути в моем такси.
— Я был бы очень благодарен судьбе, если мне не придется снова ехать одному с таксистом после такой ужасной истории.
— Вы можете поймать такси на стоянке в конце улицы. Не пройдете и нескольких ярдов.
— Это радует. Пойду надену пальто.
Мисс Фалтон направилась в прихожую и Берта последовала за ней, как вдруг Гарри буквально чуть ли не оттолкнул ее, ринувшись вслед за мисс Фалтон.
— Разрешите, я помогу.
Берта знала — он пытается загладить свою грубость — и дала ему пройти. Какой же он еще мальчишка — такой бесхитростный и импульсивный.
И осталась у камина с Эдди.
— Вы не читали новое стихотворение Булкса «Table d'Hote»?[5] — мягко спросил Эдди. — Оно такое чудесное. В последней Антологии. Оно у Вас есть? Я бы с таким удовольствием показал его Вам. Оно начинается невероятно красивой строкой: «Почему всегда должен быть томатный суп»?
— Да, — ответила Берта.
И бесшумно двинулась к столу, стоявшему напротив двери гостиной, а Эдди бесшумно заскользил за ней. Она взяла небольшую книжицу и дала ему. Они не произвели ни единого звука.
Пока он листал страницы, Берта повернула голову к прихожей. И увидела… Гарри с пальто мисс Фалтон и мисс Фалтон. Она стояла к нему спиной, наклонив голову. Вдруг он отшвырнул пальто, схватил ее за плечи и резко развернул к себе. Его губы сказали: «Я тебя обожаю». И мисс Фалтон положила ему на щеки свои пальцы — лунные лучи — и улыбнулась своей сонной улыбкой. Ноздри Гарри дрогнули, губы искривились в страшной ухмылке. Он прошептал: «Завтра». И мисс Фалтон ответила «да» своими веками.
— Вот оно! — воскликнул Эдди. — «Почему всегда должен быть томатный суп»? Так глубоко правдиво, Вам не кажется? Томатный суп так ужасно вечен.
— Если хотите, — раздался из прихожей очень громкий голос Гарри, — я могу заказать Вам такси по телефону, с подачей к двери.
— О, нет. В этом нет необходимости, — ответила мисс Фалтон, подошла к Берте и дала ей подержать свои грациозные пальцы.
— До свидания. Большое спасибо.
— До свидания, — ответила Берта.
Мисс Фалтон задержала на мгновение руку.
— Ваша чудесная груша, — пробормотала она.
И ушла. Эдди последовал за ней, как черная кошка, ползущая за серой.
— Я закрою лавку, — сказал Гарри подчеркнуто спокойно и собранно.
«Ваша чудесная груша — груша — груша»!
Берта ринулась к большим окнам.
— О, что теперь будет? — вскричала она.
Но груша стояла, как прежде, — цветущая и неподвижная.