Хаттори скривился: демонов он недолюбливал всегда.
– Не больно-то на них рассчитывай. Я предупреждал, что дружба с ними тебе аукнется.
– Ну хватит, – не выдержал я. – Шен, ты знаешь, кем являешься для меня, нет нужды в громких признаниях, но и Оливьеры часть моей жизни, так уж вышло. Все, катись давай по своим делам, а я, как смогу, залечу к тебе и, – я посмотрел другу прямо в глаза, – спасибо за все, я ценю!
Хаттори хмыкнул, зажевал кусок мяса и поднялся.
– Аан, я прошу, больше никакой самодеятельности, хорошо? – уже в дверях попросил Шениар. – Даже мне очевидно, что испытывать терпение главы Совета весьма рискованно, кем бы он тебе ни приходился.
Все же друзей выбирать я умею. И пусть их немного, каждый стоит десятка приятелей.
– Обещаю впредь вести себя осмотрительно, – серьезно произнес я.
Иначе ведь не отцепится.
– Ладно, увидимся, – махнул рукой Шен и в прыжке перевоплотился в подвижного крылатого змея, до безобразия легкого и изящного.
Глядя вслед удаляющемуся другу, я облегченно вздохнул: порою он просто к стене прижимает своей прозорливостью. А сейчас мне было нужно сосредоточиться совсем на иных задачах. Первостепенное – усыпить бдительность главы Совета, если такое вообще возможно. Наскоро перекусив, я тоже двинулся в путь.
Глава 4
Следующие несколько дней, счет которым я вела очень условно, мало отличались от предшествующих встрече с лордом. Разве что теперь их наполнял леденящий ужас от ожидания повторения пытки. Воображение и страх играли со мной злую шутку, то и дело в абсолютной тишине мерещились чьи-то шаги, шорохи, чудились голоса. И я замирала, обливаясь холодным потом, сжималась в комок и переставала дышать, но проходила минута, другая, ничего не случалось. Ждать неизбежных мучений оказалось ничуть не легче, чем испытывать их. Когда знаешь, как будет плохо, то умираешь не один раз в процессе, а много раз и заранее.
Наверное, глупо, и стоило бы смириться и не думать, но я ничего не могла с собой поделать, страх подавлял рассудок, захватывал власть над телом. Ирония ситуации заключалась в том, что мне ни разу не удалось застать синеглазого демона в камере. Совпадение, или он как-то чувствовал, но наши встречи всегда предварял мой сон, настолько глубокий, что, открывая глаза, я только изумлялась, как снова не почувствовала перемещения из одной каменной клетки в другую. Анхарт ни разу меня не ударил, не произнес в мой адрес ни одного скверного слова, не угрожал и не запугивал. Но от его бездушного взгляда хотелось забиться в любую щель, лишь бы оказаться подальше. В синих глазах демона я видела улыбку смерти, странную, почти ласковую, но оттого не менее жуткую.
Он попеременно вливал в меня какие-то зелья, от которых становилось то лучше, то хуже. Видимо, одни из них заменяли пищу, потому что нормальной еды я так и не видела. После очередного периода затишья я получала порцию отравы, затем демон пытался пробиться сквозь ментальную защиту. Поначалу у него не получалось и несколько раз я отделывалась испугом, но со временем его усилия начали приносить плоды. Теперь его манипуляции сопровождались болью и всей той гаммой терзаний, которой щедро наградил меня лорд Эрданур при последней встрече. Пусть по сравнению с его пыткой нынешние ощущения были лишь бледным отголоском, моему измученному телу и разуму хватало и малости, чтобы содрогаться от прикосновений Анхарта.
Добившись сдвигов, демон добавил к отварам благовония, от них мутило, а в сознании смешивались вымышленное и реальность. Наступали такие моменты, что я переставала понимать, где я и кто я, то впадала в беспамятство, то металась в бреду, громко смеясь и пугаясь собственного голоса. Случалось даже видеть образы страшных чудищ, они тянули ко мне когтистые лапы, скалились и завывали. Если я не сошла с ума, то даже не знаю, кого и благодарить за это: свой организм, открывающий каждый раз все новый резерв, безумный случай или умелые действия демона, не позволяющего перейти последнюю черту.
В редкие минуты просветления, наступающие после отпаивания горькой жидкостью, восстанавливающей силы, я закрывала глаза и по очереди представляла тех, кого любила всем сердцем, кто был мне дорог и кто принес в мою жизнь частичку света. Их родные лица помогали не потерять желание цепляться за жизнь, что я и делала, хоть и сама не понимала, зачем. К сожалению, цепочку Лиса с кулоном Шанти с меня сняли еще в самом начале, лишив надежды на связь с друзьями. Оставалась только память, да и та подводила в последнее время, благодаря стараниям Анхарта. Все труднее удавалось сфокусировать зрение и формулировать мысли, в голове плавали цветные пятна, из которых на одном упрямстве я пыталась лепить лица родных и близких.