Выбрать главу

Майлз все еще был несколько не в себе после операции, но при виде Эбби его лицо осветила улыбка. Джейк задержался у дверей рядом с улыбающейся ему медсестрой.

– Что у тебя с лицом, Эбби? – радостное выражение исчезло с лица Майлза, когда Эбби подошла поближе. Может, он и сонный, подумала она, но ничего не упустит. Особенно если дело касается внешности. – Ты выглядишь… просто ужасно, черт побери!

– Она упала. – Джейк понял, что уйти ему в скором времени не удастся, и, сунув руки в карманы, прислонился к стене.

– Я очень тебя люблю, Эбби. – Майлз поймал ее пальцы и притянул поближе к себе. – Но ты могла бы хоть что-нибудь сделать, чтобы меня взбодрить.

Стоящий у двери Джейк с интересом наблюдал, как Эбби наклонилась к Майлзу, поцеловала его в щеку и села на стул в изголовье.

– Как прошла выставка, дорогая? – Он зевнул. – Вероятно, с огромным успехом?

Эбби взглянула на Джейка.

– Там свет погас.

– А сама ты не можешь ответить? – раздраженно поинтересовался Майлз. Эбби отрицательно покачала головой.

– Ларингит, – сообщил Джейк и улыбнулся сестре.

– А я надеялся, что ты развлечешь меня разговором. – Майлз снова зевнул. – Тут гак тоскливо.

Эбби взяла руку Майлза обеими руками, потерлась о нее щекой и поцеловала. Майлз слегка смягчился.

– У меня были такие планы, Эбби. – Он накрутил на палец прядь ее волос. – Все пошло в тартарары из-за моих неисправных тормозов и твоего ларингита. Не повезло нам, верно? – Глаза у него слипались. – Посиди со мной, дорогая…

Он замолчал. Эбби провела пальцем по его щеке. Она оказалась мягче, чем у Джейка. Медсестра засуетилась вокруг Майлза, налаживая капельницу.

– Боюсь, вашему приятелю придется пробыть здесь не менее трех месяцев. Не придавайте значения его жалобам на скуку, все равно он почти все время спит.

– Иными словами, сестра, – вмешался Джейк, – в ближайшие дни Майлз толком и знать не будет, здесь Эбби или нет?

– В основном. – Она улыбнулась Джейку и добавила, явно обращаясь только к нему: – Можете приходить в любое время.

Эбби усмехнулась про себя. Так их, Джейк Уэствей, подумала она. Впрочем, он же не виноват, что женщин к нему тянет как магнитом.

– Если вы здесь закончили, Эбби, – заметил Джейк, – нам надо заняться пленками. К тому же вам следует быть дома, ведь к вам должны прийти.

Эбби нахмурилась. Он весь день пытался от нее избавиться, почему же он теперь не торопится?

– Чтобы сэкономить время, – сказал Джейк, выезжая со стоянки около больницы, – составьте-ка фразы-сигналы вроде «такси, пожалуйста» и свой адрес, то же – для полиции, на всякий случай, вообще все, что придет в голову. Я запишу эти фразы, дождусь полиции и уеду. Можете даже вставить заказ на любимую пиццу, – добавил он.

Эбби послушно начала писать. Бесполезно было объяснять ему, что телефон ей не понадобится. Ее мучили, с ней играли, и ей придется пройти еще несколько кругов ада, прежде чем возникнет необходимость позвонить в полицию. Он будет стараться свести ее с ума, оставаясь невидимым для всех, кроме нее. Ее немного согревала мысль, что в семь лет она сумела сохранить рассудок. Тогда она победила, может победить и теперь.

Оказавшись в темной, душной ловушке, она, семилетняя кроха, на время потеряла способность действовать. Но ей удалось заставить себя мысленно перенестись в другой мир – позже Эбби поняла, что это сработало чувство самосохранения. Она принялась в уме рисовать картины – чудесные, подробные картины. Она делала это медленно, представляла себе каждый мазок, каждую смесь красок на палитре, и так сохранила разум, запрятав подальше мысль о чудовищной реальности.

Заканчивая школу и художественное училище, она уже сознательно пыталась обрести такое мастерство, чтобы иметь возможность действительно написать эти замечательные картины. И она окончательно забыла весь тот ужас. Именно тогда проявился ее талант художника, она воспользовалась им, чтобы почти полностью заблокировать память…

– Написали? – спросил Джейк, оборвав ее мысли. Они уже подъехали к дому на пляже.

Она протянула ему блокнот, и он бегло просмотрел записи.

– Ладно, пошли в дом, сейчас все это перенесем на кассету.

Пока Джейк записывал текст на магнитофон, измерял разбитое стекло и звонил стекольщику, Эбби приготовила ему ланч.

– Мне и правда уже пора. – Джейк нахмурился, глядя на часы. – Где же этот полицейский? – Он машинально взял тарелку из рук Эбби. – Спасибо.

Пока Джейк ел, Эбби прослушала пленку. Он сунул в рот еще кусок яичницы и поморщился.

– Ненавижу слышать свой голос на этих штуках. Не могли бы вы подождать, пока я уеду?