– Я все сделаю.
Эбби обошла его, понимая, что сейчас самое время заткнуться. Когда она, закончив с полом, поднялась на палубу, то обнаружила его сидящим неподвижно, скрестив ноги. Идеальная поза для рисунка.
– Эбби, пойди поспи. – Он пригладил ладонью волосы. – Что тебе все неймется? – И кивком показал на альбом, который она расположила на коленях.
– Потом посплю.
На нее накатило удивительное вдохновение. Каждый рисунок был лучше предыдущего. Чем лучше она узнавала Джейка, тем вернее она его изображала. Наконец она выключила свет и подняла голову.
– Спокойной ночи, Уэствей.
– Угу. – Он махнул рукой.
Джейк еще немного посидел, ожидая, когда она уляжется. Затем тоже спустился в каюту.
– Черт, я совсем раскис, – пробормотал он, натягивая на голову простыню. Да знаю, знаю, сердито ответил он внутреннему голосу, она – женщина Майлза.
Эбби тихонько выскользнула из каюты, прихватив спальный мешок: ночью все же было прохладно.
Скоро начнет светать. Глаза ее слипались, она устала бороться со сном. Но спать боялась, опасаясь ночного кошмара, когда она просыпалась в темноте в неописуемом ужасе. Где-то она слышала: «Всего темнее перед рассветом».
– Какого черта ты здесь делаешь? – Джейк выскочил из каюты как раз тогда, когда небо начало сереть. – Ты что, всю ночь не спала?
– Гмм. – Все тело у нее занемело, но она обманула свой кошмар…
– Понятно. – Он поднял ее на руки вместе со спальным мешком и плечом открыл дверь каюты. – Спи до упора, поняла?
– Ага. – Она победила!
– А когда проснешься, поешь. Ясно?
– Да, сэр… – Она заснула, не успев договорить.
– О Господи. – Джейк поскреб затылок. – Если так пойдет дальше, ты превратишься в призрак к тому времени, когда встретишься с Майлзом.
Хорошо выспавшись, Эбби приняла душ и надела короткую желтую юбку и белую майку.
Она налила кружку кофе для Джейка и вышла на палубу, с удовольствием вдыхая свежий, солоноватый воздух.
– Привет. – Она поставила кружку.
– Я хочу с тобой поговорить.
– И тебе доброе утро.
– Кончай с этой мурой.
Эбби нахмурилась.
– О чем ты?..
– Не надо мне ничего доказывать. Вовсе не стоит рисовать часами, а потом ходить в полукоме, дело того не стоит. Если ты будешь держаться подальше от моей постели, ты в безопасности.
– Ты опять злишься.
– Угу.
– Почему?
– Почему? Потому что, увидев твои мешки под глазами, Майлз ни за что не поверит, что ты рисовала все ночи напролет.
В настоящий момент Эбби было глубоко наплевать, что подумает Майлз о чем бы то ни было.
– Я начну, если ты не возражаешь.
– Возражаю.
– Что?
– Сначала поешь.
– Верно, надо поесть, просто вылетело из головы.
– Вот так-то лучше. Так что ты пытаешься доказать? – спросил Джейк, когда они сели завтракать.
– Все непросто, Джейк. – Не могла же она сказать: «Мне приснился кошмар, я не хочу, чтобы это случилось снова».
– Попытайся объяснить.
– Ты не поймешь.
Джейку сразу подумалось худшее.
– Ты беременна?
– Нет, ничего такого осязаемого. – Может и стоит ему все выложить, но она опасалась снова вдаваться в воспоминания.
Джейк откинулся на стуле и развел руками.
– Что ты теряешь? Я никому не расскажу. Что она теряет? Прежде всего, свой рассудок. Но с чего начать?
Она решила попытаться.
– Тот кошмарный сон… Я вспомнила, как меня похитили, причем не смутно, а четко, в деталях. – Она ждала, что он скажет: «Ну и что, это лишь воспоминания», но, к ее удивлению, он промолчал. Она подняла на него глаза. – Я будто побывала в аду, Джейк.
– Тебе следовало рассказать мне.
– С тобой когда-нибудь случалось что-то такое плохое, о чем ты просто не мог рассказывать?
– Да.
– Ну так вот. – Она посмотрела на свою кружку, потом снова подняла на него глаза. – И вся беда в том, что этот кошмар не кончается. Я прошлой ночью старалась не спать, потому что не вынесла бы этих воспоминаний.
– А днем ты не боишься, – заметил Джейк, и Эбби удивилась, насколько глубоко он способен ее понимать.
– Я не хочу сойти с ума. – Она тряхнула головой и не поднимала глаз, пока снова не взяла себя в руки. – Я еще не все вспомнила и не уверена, что смогу с этим справиться.
– Расскажи мне.
– О воспоминаниях? – Она вздрогнула и покачала головой.
– Хуже не будет, поверь мне.
Ей хотелось ему верить, он видел это по ее глазам.
– Если бы ты вспомнила все это ребенком, ты бы кому-нибудь рассказала, верно?
– Не знаю, кому. – Она закусила нижнюю губу. – Тогда я тоже на время потеряла голос. И очень кстати – если бы я рассказала папе и маме, они пришли бы в отчаяние. Когда голос вернулся, я уже все забыла, – тихо добавила она.