– Ладно. – Джейк потер ладонью уже начавшую зарастать щетиной щеку. – Я заеду к ней и позвоню тебе до отплытия. Если ты будешь спать, передам через сестру, что Эбби в порядке. Годится?
Майлз что-то пробормотал, не в силах бороться со снотворным.
– Эбби скорее всего будет сидеть здесь, когда ты проснешься.
Перед уходом из больницы Джейк нашел сестру и объяснил, что попозже позвонит и попросит передать кое-что Майлзу. Потом он из холла позвонил Холли.
– Что ты хочешь сказать этим «приду, когда смогу»? – визгливым голосом спросила она. – Ты уже должен быть здесь! Потребуется вечность, чтобы погрузить мой багаж на твое корыто! Ты обещал быть вовремя…
Джейк отодвинул трубку от уха и подождал, пока Холли выдохнется.
– Холли, – спокойно сказал он, – мы успеем к дневному приливу. Я передам сообщение Майлза и заеду за тобой.
– Почему ты, Джейк? Почему именно ты должен изображать посыльного?
– Мы давно знакомы, радость моя. И я у него в долгу, поняла?
– Поняла, при условии, что ты не поостынешь ко мне, милый. – Голос из визгливого стал бархатным.
Перемена позабавила Джейка, и он рассмеялся.
– Нет, остывать я не собираюсь, радость моя. – На мгновение он вспомнил роскошные формы Холли, ее алые губы, звон побрякушек при каждом движении. – Я быстро.
Еще до полудня Джейк успел добраться до пляжного дома в Фастхеде. Он оставил машину у забора и поспешил по слегка наклонной дорожке к двухэтажному строению в испанском стиле.
Дверь легко открылась.
– Кто-нибудь есть дома? – крикнул Джейк. Дверь застряла, наткнувшись на газеты, письмо и рекламные брошюры на полу. Он подобрал почту и прошел на кухню, оглядывая комнаты в поисках хозяйки.
– Мисс Робертс? – позвал он. – Я вам должен кое-что передать.
Не дождавшись ответа, Джейк тяжело вздохнул. Может, ее здесь и нет? Он положил почту на полированную стойку бара. Взглянул на часы и оглядел кухню в поисках признаков жизни. На столах чисто. Тостер холодный, а вот чайник теплый. Значит, она где-то здесь.
– Мисс Робертс? – снова крикнул он. Может, крепко спит? Он быстро осмотрел ванную комнату с джакузи, огромную гостиную и две спальни, но нигде спящей мисс Робертс не обнаружил.
Взял принесенный на кухню большой конверт и нашел там первую полосу «Уикли трежер». По спине побежали мурашки, когда он прочел заголовок: «Местная художница, Абигейл Робертс, упала в обморок от усталости». В статье рассказывалось о феноменальном успехе выставки картин Эбби, о том, что все картины были проданы на месте. В конце статьи, восхваляющей художницу, Лаура Гловер с подкупающей честностью добавила:
«Мисс Робертс казалась очень счастливой до того момента, как погас свет. Мы как раз обсуждали детали интервью. Все засуетились и зашумели. Когда свет снова зажегся, мисс Робертс лежала без чувств у моих ног. Подошедший врач заявил, что она слишком устала и для окончательного выздоровления нуждается в продолжительном отдыхе.
После тщательного обследования в больнице Святого Михаила мисс Робертс увезли в неизвестном направлении. Вся редакция газеты поздравляет мисс Робертс с блестящим успехом выставки и желает ей скорейшего выздоровления».
– Скорее всего, рекламный трюк. – Джейк отбросил газету, взглянул на часы и выругался. – Какого черта рисовать за деньги? – В этом доме от всего так и несло богатством.
Длительная прогулка по пляжу помогла Эбби избавиться от отупляющего воздействия транквилизаторов, которыми ее напичкали в больнице. Но она все еще ощущала тяжесть в ногах и с трудом поднялась вверх по тропинке к дому. Но ни прогулка, ни транквилизаторы не избавили ее от холодного страха, вызванного вчерашним нападением.
Она помнила лишь отдельные моменты. Огромную тень, нависшую над ней, сильные руки, сдавившие ее и мешающие дышать. И страшнее всего – те разрозненные воспоминания из далекого прошлого. Отец, схвативший ее за руки и требующий ответа: «Кто это был?»… Людские голоса в отдалении, чей-то смех… Искаженное горем лицо матери… Она попыталась заговорить, ответить на вопрос отца, однако не смогла издать ни звука. И вчера тоже она не смогла закричать и позвать на помощь. Но когда она была ребенком, голос вернулся через несколько минут, и то, что с ней случилось, забылось, как ей казалось, навсегда.
«Я никого не видела, папа, я пряталась». Когда это произошло, она пряталась под лестницей за вешалкой – ей хотелось посмотреть, как веселятся взрослые, она не могла просто лежать и слушать этот смех и музыку.
Но на этот раз разрозненные образы, сцены, которые она старалась забыть, потому что они были слишком тягостны для ее юного сознания, воспоминания о пережитом ужасе начисто лишили ее голоса. Она медленно подошла к дому. Опять попыталась заговорить, но безуспешно. Что скажет Майлз? Она вспомнила сказанные им недавно слова: «По крайней мере, мы легко общаемся, Эбби. Если бы мне не было так приятно с тобой разговаривать, вряд ли что путное вышло бы из наших отношений». Они встречались всего полгода. Их познакомил ее отец, и Майлз сначала стал ее финансовым советником, а потом и бой-френдом.