– Ты прав, – более бодрым голосом отозвалась я и задала вопрос, второй день вертевшийся на языке: – Почему по возвращении в Алюрен ты не навестил родителей? Со мной все понятно. Но они в чем перед тобой провинились? Ты не представляешь, как убивалась горем леди Харриет в твое отсутствие. И не нужно говорить, что недавно вернулся из Брахата. Ты три месяца уже как обитаешь в Россвилде. Да-да, Джоана мне все рассказала, – поспешила я добавить, едва по выражению лица Дэниара поняла, что он собирается увильнуть от ответа.
– Ох, Джоана. Надо было ей строго-настрого наказать держать язык за зубами. Но отчего-то мне кажется, что это ей не под силу, – беззлобно произнес муж. – Все верно, я вернулся из Брахата три месяца назад и, по правде говоря, едва сошел с корабля, сразу отправился домой. Мне не терпелось увидеть родителей, узнать, как они, все ли у них в порядке…
– Что случилось по пути? На тебя в очередной раз напали? – в моем голосе прозвучали тревожные нотки.
– Нет, – усмехнулся он. – Я подъехал к дому, но так и не вышел из кареты.
Я нахмурилась, снова села на постели и растерянно спросила:
– Почему?
– Нашлось много причин. Во-первых, оказавшись у ворот родного дома, я вдруг понял, что не готов поделиться историей своего похищения и пребывания в рабстве ни с мамой, ни с отцом. Ты единственная, кому я в подробностях все рассказал. Папе лишь в двух словах описал картину, когда он надавил на меня. Во-вторых, начал стыдиться шрамов, не представлял, как семья отреагирует на мою новую внешность. В-третьих…
– Ты подумал, что о тебе все забыли? – сорвалась у меня с языка догадка.
– Я почувствовал себя лишним. Мама болтала на подъездной дороге со старой подругой, папа перед домом играл с собакой. Потом я увидел тебя… – по лицу мужа пробежала тень. – Ты шла под руку с Алексом по улице, весело над чем-то смеялась и выглядела абсолютно счастливой. Понаблюдав немного за вами, я сказал кучеру трогать, потом пересел на почтовую карету и умчался в Россвилд, где никто и не подумал бы меня искать.
– Ох, Дэниар! – покачала я головой. – Неужели ты не знаешь своего брата? Он же и пяти минут не может выдержать, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Кстати, ты задал мне вчера сложную задачку. Я весь вечер голову ломала, но так и не поняла, о каком разговоре ты вел речь? Что такого ты услышал, что усомнился в моих чувствах и намерении стать твоей женой?
После моего вопроса в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом кружевной занавески, что покачивалась на ветру. Тем временем как я неотрывно смотрела мужу в глаза, он упорно молчал. Пожалуй, прошла вечность, прежде чем прозвучали слова:
– Ты тогда сказала: «Хорошо, что твой брат согласился жить с моими родителями. Мы сможем и дальше видеться с тобой сколько угодно, хоть каждый день. Я бы не вынесла разлуки, поселись мы в другом городе». И Алекс ответил, что в таком случае тебе следовало выходить за него замуж, а не за меня, поскольку он до конца своих дней не уедет из столицы. Ты спросила, не предложение ли это, а то можешь и принять его. Скажи еще, что это были не твои слова!
Услышанное произвело эффект короткого удара под дых. Меня обдало жаром. Я жадно хватала ртом воздух, почти беззвучно открывая его и закрывая, будто рыба, выброшенная на берег.
Отпираться не было смысла, я на самом деле когда-то произнесла подобное. Но в шутку! Мне понадобилось около минуты, чтобы как можно точнее возродить в памяти тот разговор.
– Дурачок! – воскликнула я, едва вспомнила каждую произнесенную тогда фразу, и легонько ударила мужа кулачком в грудь. – Ты все не так понял. И, конечно же, ушел, не дослушав до конца нашу болтовню. Я действительно так сказала, но потом добавила: «Нет, Алекс! Я не пойду замуж ни за тебя, ни за кого-либо другого, даже если мне пообещают взамен золотые горы, медовые реки и рубиновые берега. Потому что люблю только твоего брата!».
– Бездна! – выругался Дэниар, очевидно, не зная, что сказать в ответ.
Муж чувствовал себя виноватым, тем временем как я не испытывала ни злости, ни обиды. Наоборот, на душе ощущалась необычайная легкость. Мы наконец-то все прояснили. По крайней мере, я на это надеялась, а то вдруг у Дэниара завалялся еще один скелет в шкафу.
– Прости меня, Айрин. За все прости! – проговорил муж после затянувшегося молчания.
Он поймал мою руку, поднес к горячим губам, поцеловал подушечку каждого пальца, затем и саму ладонь. Меня вновь обдало жаром. Сердце глухо заколотилось в груди, а кровь раскаленной лавой понеслась по венам.
– Ты прощен. Но давай договоримся, что впредь будешь сразу обо всем рассказывать: о своих подозрениях, наблюдениях.