– Какой ты проницательный… – саркастически протянула Беатрис. Она не переживала по поводу того, что подарила ему свою девственность, но он, похоже, не очень радовался этому неожиданному дару.
– Ты жалеешь о том, что вышла замуж за меня?
Зачем он спрашивает ее об этом второй раз? Чтобы избавиться от чувства вины?
Губы Данте дрогнули в улыбке. Если бы он верил в карму, то подумал, что сейчас расплачивается за свою прежнюю праздную жизнь. Тогда ему было чуждо понятие долга, но теперь вся жизнь была подчинена ему.
Данте думал, что он все сделал правильно, когда предложил Беатрис стать его женой, и никогда не задумывался о том, хорошо ли это будет для нее. Ведь не она, а он обязан был пожертвовать собой. Стиснув зубы, он тяжело вздохнул.
Беатрис заморгала, ее длинные ресницы затрепетали.
– Ведь нам не о чем жалеть, не так ли?
– Я вижу, что ты ни о чем не жалеешь.
Задумывалась ли она когда‑нибудь о том, что, может быть, у них все было бы по‑другому, если бы жизнь их ребенка так внезапно не оборвалась?
Все внутри у него сжалось, когда он вспомнил тот день, когда доктор сообщил им об этом. Данте был охвачен горем, страшно потрясен. Но это не имело смысла. Ведь он никогда не хотел иметь детей.
– Я смотрю вперед.
Данте поднял глаза, возвращаясь в настоящее.
Его пристальный взгляд на секунду потряс ее, но все же ей удалось взять себя в руки.
– Прошлое осталось позади. И я не хочу об этом вспоминать. – Почувствовав, что с нее сползает простыня, Беатрис подхватила ее. Покраснев, она подумала о том, что честность, мудро это или нет, бывает лучшим, а иногда и единственным выходом из ситуации.
Ее плечи поникли, когда воинственное желание сопротивляться уступило место охватившей ее слабости. Сердце Данте дрогнуло, и он отвел взгляд.
– У нас было много прекрасных моментов, я буду помнить об этом всю жизнь. Просто я не такой реалист, каким иногда бываешь ты. – Беатрис прикусила губу, с трудом сдерживая эмоции.
Красивое лицо Данте исказилось от боли.
– Может быть, нам следует надеяться на лучшее. Постарайся, Беатрис. Не стоит проклинать прошлое, – хриплым голосом произнес он.
– Ты хочешь, чтобы я была такой же равнодушной и циничной, как ты? Это уже слишком, Данте.
Его глаза блеснули, губы изогнулись в язвительной ухмылке.
– Ты называешься это цинизмом. А я назвал бы это реализмом. И это только первые детские шаги, сага.
Несколько секунд они молчали, и Беатрис опустила глаза. Но прежде он успел заметить мелькнувшую в них боль.
Стиснув зубы, Данте молча проклял себя. Некоторые слова способны причинить особенно сильную боль. Беатрис не заслуживает такой жестокости. Он не переставал винить себя в том, как все сложилось. Потеря ребенка стала для них личной трагедией и предметом обсуждения множества людей при дворе. Переносить боль на глазах всего королевства сложнее, чем в одиночку.
Повышенное внимание к их персонам было неудивительным. С того момента, как Карл утратил право на наследование трона, Данте знал, что его ждет. Но для Беатрис это был неизведанный мир.
Ее мечта о ребенке, его первых шагах осталась неосуществленной. Подавив в себе боль, Беатрис взглянула на Данте. Он отвел глаза. Может быть, он думает о настоящей принцессе, которая заменит ее… Той, которая сможет родить ему детей.
Беатрис пыталась забеременеть снова. Десять месяцев жизни во дворце, десять месяцев мучительных ожиданий и надежд. Но все было напрасно, и ее не покидало ужасное ощущение провала.
Данте пожал плечами, пытаясь подавить в себе инстинкт защитника, который Беатрис пробуждала в нем. Но если ее и надо было от кого‑то защищать, так это от него.
– Мне очень жаль.
Вспыхнув, она отвела взгляд от его мускулистой груди. Выражение его лица было непроницаемым.
– О чем ты жалеешь? – спросила Беатрис. Если бы Данте сказал, что жалеет о прошедшей ночи, она ударила бы его. – О том, что женился на мне? Я знала, на что иду, – бросила она, не желая играть роль жертвы.
– А теперь ты живешь своей жизнью. – «Без меня», – мысленно добавил Данте.
– Да. И мне было бы легче, если бы ты не сидел на моей кровати.
– Мне завтра надо быть в Париже. Пришлось перенести совещание, и…
– Ты хочешь снова внести неразбериху в мою жизнь? – В ее голосе послышалось больше усталости, чем осуждения.
– Мне не пришлось затаскивать тебя в постель силой, Беатрис.
Ее щеки стали пунцовыми.
– Прости, я не виню тебя. Ты сделал все так, чтобы мне было легче уйти. Где документы, которые нужно подписать?