Гесер тогда никак не прокомментировал мои откровения, лишь хитро сощурился, а на следующий день они с Завулоном подписали окончательный вариант договора о нашей совместной опеке над Дашей.
С тех пор официально я дважды в неделю встречаюсь с Темными на их территории: обычно я порталом прихожу к Завулону домой, но как-то раз он меня пригласил и в офис Дневного Дозора. Ох и переполошились тогда его ведьмы! За те полчаса, что мы находились в кабинете, к нам под разными предлогами заглянуло человек пять! И все они даже не скрывали своего разочарования по поводу присутствия Даши. Но в том-то и дело, что с того незапамятного разговора, когда я впервые пришел к Завулону домой, мы с ним ни разу не оставались наедине. И я даже не знаю, радует меня это или огорчает.
Во время этих встреч мы все втроем пьем чай, в хорошую погоду — гуляем, обсуждаем мир Иных и Дашины планы на жизнь.
У нее как раз возобновилась учеба, и мы дружно решили, что ей необходимо сменить школу. Не возвращаться же ей туда, где над ней годами издевались, где еще остались ее обидчики… где все будет напоминать ей о совершенном убийстве.
То, что она сделала… не представляю, почему я отнесся к столь тяжкому преступлению настолько спокойно. Большинство моих коллег и тут меня не понимают. Ведь из-за нее пятнадцать человек так и не проживут свои жизни. Но из-за нее ли? Или из-за своей любви издеваться над слабыми? Из-за собственной жестокости и бесчеловечности?.. Конечно, самосуд — не выход, но…
Хорошо, что всякий раз, когда Даша замыкается в себе, заново переживая те страшные события, рядом с нами оказывается Завулон. Он не испытывает моих сомнений в оценке ее поступка, с присущей ему уверенностью говорит, что каждый имеет право на самозащиту. Вот, дескать, он… Далее следует какая-нибудь кровавая, но неизменно увлекательная история из его собственного прошлого. Рассказывает он их, вроде бы, Даше, но при этом так смотрит на меня, что я не сомневаюсь, кому на самом деле предназначены все эти истории. Сначала я терялся, не мог понять, зачем он это делает. Ведь это точно не было попыткой меня запугать: тогда акценты были бы расставлены иначе. Потом пришел к выводу, что так он старается аккуратнее познакомить меня со своим прошлым. Лучше я узнаю о тех событий от него, в мягкой форме, чем от какого-нибудь «доброжелателя».
Поначалу Завулон довольно категорично заявил, что Даша пойдет учиться в пафосный частный лицей, где среди прочих предметов преподавались древние языки. Этот лицей, оказывается, был страшно популярен среди московских ведьмочек и их родственников, даже среди преподавателей там было несколько слабых Темных. Я по реакции Даши сразу понял, что ей такая идея не по нраву, но спорить с Завулоном она не решилась. Ничего, для этого у нее есть я, наглый Светлый.
К слову, Завулон вроде как искренне удивился, что Даша отказывается учиться в столь престижном месте, но согласился спросить, чего хочет она сама. И выглядел он при этом так… что я не выдержал, расхохотался. В то мгновение мы как никогда были похожи на давно женатую пару, обсуждающую будущее дочери-подростка. И то, что мне досталась роль мягкой и все понимающей мамы, было настолько нелепо, что показалось смешным, а не возмутительным.
Неожиданно выяснилось, что языкам Даша предпочитает математику, а обществознанию — программирование. Меня тогда обуяло детское желание фигурально показать Завулону язык. Дескать, смотри, наш ребеночек-то в меня. Но я сдержался… у нас с ним пока были не те отношения, чтобы позволять себе подобные вольности. Даже во время мирных и почти семейных чаепитий я старался не забывать, с кем имею дело.
Я стал приносить Даше свои диски, журналы и книги по программированию, составил список лучших в Москве физмат школ. В течение нескольких недель мы с ней каждый день ездили в одну из них, смотрели со стороны на учеников и учителей. Когда Даша определилась с тем, где хочет учиться, Завулон сделал так, что ее без вопросов приняли через месяц после начала учебного года.
Она довольно серьезно отставала по программе, но Завулон нанял ей целую армию репетиторов.
На самом деле удивительно, как быстро и легко я вжился в роль опекуна проблемного подростка. Никогда бы о себе такого не подумал! Но мне искренне нравилась Даша. Нравилась ее серьезность, ну и, конечно же, то, как скептически она относилась к пропаганде Темных, что велась на вечерних курсах Дневного Дозора. Завулон лишь посмеивался, что это мое дурное влияние, а я… рядом с ними я был практически счастлив.
Как я и просил, Завулон не давил на меня, ни коим образом не торопил с ответом. Только смотрел порой вопросительно, дескать, не хочу ли я продолжить наш с ним исключительно личный разговор. Но я не хотел. Нет-нет, я ни в коем случае не собирался проверять степень его терпения. Дразнить древнего Темного — плохая идея. Но у меня, действительно, пока еще не было однозначного ответа. Да, рядом с ними мне было комфортно и легко. Но я не был уверен, что готов принять Завулона, как свою пару.
Хотя… признаться, его поцелуев мне хотелось. Я часто в своей одинокой постели вспоминал те жаркие объятия. И как хорошо мне было при том, что мы всего лишь друг другу отдрочили. Я представлял, что было бы, позволь мы себе зайти дальше. И под эти фантазии впервые в жизни попробовал засунуть себе внутрь пальцы. И нет, ласкать себя так оказалось совсем не интересно. Но вот представлять, каким взглядом наблюдал бы за мной Завулон, окажись он рядом… О, от одних только подобных мыслей, я быстро и бурно кончал.
Так пролетел сентябрь. Октябрь же встретил нас ледяным дождем не только на улице, но и в работе. После месяца затишья количество происшествий возросло кратно. Илья где-то даже раскопал архивные сведения, что по количеству случаев, требующих вмешательства боевых магов, был побит рекорд столетней давности. Оперативники обоих дозоров были вынуждены брать дополнительные смены, но даже так рук не хватало. Гесер и Завулон при полной поддержке Инквизиции объявили мобилизацию запаса.
Происходило что-то поистине страшное. Сходили с ума и начинали бросаться на людей прежде абсолютно законопослушные вампиры, оборотни, светлые перевертыши… Я зашел к Саушкиным узнать, что по этому поводу думает Костя, и он рассказал, что зов крови стал резко сильнее. Вот слабые духом и срываются, не выдерживают многократно возросшего соблазна. Я вспомнил себя прошлой зимой, вспомнил, каких усилий мне стоило не перегрызть горло кому-нибудь из случайных прохожих или соседей. И если тогда был обычный зов, то что же бедняги испытывали сейчас?..
На рейдах мы пачками задерживали и вампиров, и оборотней, но я старался быть аккуратнее: мне было их искренне жаль. И учитывая обстоятельства, я даже не винил их в совершенных нападениях. Хорошо хоть мы были начеку и почти всегда успевали на место до того, как состояние жертв становилось критическим.
К сожалению, проблемы доставляли не только вампиры и оборотни. В какой-то момент к ним присоединились ведьмы, и вот это уже было серьезнее. Они вдруг начали сводить счеты друг с другом и со своими человеческими противниками. Да так изощрённо, что, уверен, расследовать эти происшествия мы будем еще годами, а то и десятилетиями.
Потом был светлый целитель, вдруг решивший осчастливить кого-то из своих знакомых. Причем он не стал мелочиться, вылечил сразу всех находившихся в хосписе пациентов. Правда, тут, несмотря на все рассуждения о балансе, в глубине души я его одобрял.
Признаться, к тому моменту я начал опасаться, что из-за близкого общения с Темными тяга к Свету во мне угаснет, что мне придется пополнить ряды служителей Равновесия. Не то, чтобы мне не нравились инквизиторы… Но тогда я вздохнул с облегчением: несмотря на симпатию к Косте, Даше… ну, и к Завулону, конечно же, я оставался Светлым. Очень молодым по меркам Иных, очень «человеческим» Светлым. И да, для меня все еще оставались не пустым звуком такие понятия, как «долг», «бескорыстие», «помощь людям»… Ведь я и опеку над Дашей согласился принять именно потому, что пожалел ее, захотел помочь.