Жезл был брошен ему на ход, вперед и вправо, и если он не поймет, что за песенку я тут насвистывал… Все, решительно все, должно было определиться в это мгновение.
Время — удивительная штука! Оно неумолимо в своем течении, и все же порой кажется. что оно будто специально замедляет или ускоряет бег. Не прошло и доли секунды, а я уже успел взмокнуть от охватившего меня волнения.
Понял ли меня Завулон? Поймает ли жезл? И если да, справится ли припасенное Станиславом оружие с щитом Пророка?
О да! Завулон выронил собственный жезл, и в тот же миг его ладонь сомкнулась на рукояти моего подношения.
Я кувыркнулся, уходя от очередной струи пламени, и вновь посмотрел на поле боя.
В руках Завулона жезл заиграл новыми красками. Он вдруг превратился в семихвостую плеть, каждая змейка которой вспыхнула собственным цветом, задвигалась в собственном темпе и ритме. Ого! Хорошо, что я случайно не наткнулся на этот режим артефакта, а то легко бы остался без рук или ног.
Завулон сделал плавный текучий жест, и все семь змеек ринулись в нападение. Красную и коричневую Ирениус встретил мечом, голубую, зеленую и фиолетовую — заблокировал щитом. Но две, самые юркие, полупрозрачные — белая и дымчато-серая — достигли цели. Поразили Инквизитора одновременно в бедро и в ключицу.
В тот же миг Ирениус замер. На его лице отразилось нечеловеческое напряжение, он явно вступил в борьбу с последствиями ранений-укусов. Но он проиграл. Пошатнулся, выронил щит и сам упал на одно колено. Громко, протяжно застонал.
От этого звука, от того отчаяния, что прозвучало в голосе древнего Высшего, все волоски на моем теле встали дыбом. И если бы в последние недели я сам не был свидетелем беспорядка, накрывшего Москву из-за необдуманных действий Ирениуса, мне бы стало его жалко. А так я лишь еще раз убедился, что большинство законов и правил в мире Иных написаны слезами и кровью.
Завулон подошел к Ирениусу, надел на него артефакты-фиксаторы. Интересно… прежде я видел такие лишь однажды, при задержании особо опасного оборотня. Значит ли это, что Завулон заранее знал исход сегодняшнего дня? Ну да, наверное. С его опытом он должен уметь весьма неплохо читать линии вероятностей.
Тогда что же, он заранее знает и что именно я ему собираюсь сказать? А вот это едва ли. Все же будущее, насколько я его понимаю, не настолько статично. А даже если и да… пусть! Моей самоцелью вовсе не является непредсказуемость.
— Все. Уходим отсюда. Антон, ты вытаскиваешь Освальдо. Завулон, Ирениус на тебе, — распорядился вдруг шеф, прерывая очередную колыбельную.
— Но-но, раскомандовался! — оскалился в его сторону Завулон.
— А что? У тебя есть возражения? Хочешь оставить здесь Инквизиторов? Или, может, решил раствориться в Сумраке сам? Если второе, ты только скажи. Мы с радостью воспользуемся твоим суицидальным порывом.
— И это вместо благодарности, — нарочито вздохнул Завулон. — Я как истинный рыцарь только что сразился за вашу жизнь и честь, а вы…
— Ну, хочешь, я расцелую тебя, как героя? — подхватил его шутливый тон шеф.
— Знаешь… я, может быть, и согласился бы, чтобы посмотреть на твое выражение лица. Но ведь с тебя станется, еще поцелуешь! Что тогда о нас подумает Антон?
— Кхе-хе, — фыркнул шеф. Он едва сдерживался от того, чтобы не захохотать в голос, но младенец на руках заставлял его вести себя осторожнее.
Я улыбнулся. Хорошее настроение глав двух московских Дозоров передалось и мне. Мы победили! И теперь, с обнаружением голема, все проблемы последних недель постепенно сойдут на нет. Можно будет взять обещанный отпуск, расслабиться… опять же, продолжить наше близкое знакомство с Завулоном.
— Ну, от моего-то поцелуя, я надеюсь, ты не откажешься? — сам не заметил, как произнес вслух я.
Шеф снова фыркнул, а Завулон бросил в мою сторону весьма заинтересованный взгляд.
— Что я слышу? Моя тактика благородного рыцаря дает результат? Я непременно заберу обещанную награду, ну а пока… Антон, так ты поможешь Освальдо?
Да, здесь было весьма неподходящее место для признаний и пылких объятий. Завулон все еще истекал кровью, и требовалось как можно скорее выйти из Сумрака. Я приподнял находящегося без сознания Темного и весь согнулся под его весом. Хорошо, что мне не нужно было никуда нести его через второй слой! Завулон ухватил за руку подозрительно послушного и молчаливого Ирениуса. Дружной группой мы поднялись сперва на первый слой Сумрака, а затем — и в реальный мир.
Не знаю, сколько времени мы провели на второе слое, по моим ощущениям — не менее получаса, но здесь прошло минут десять-пятнадцать. По-прежнему шел холодный осенний дождь да ветер шелестел опавшими листьями. Движение на бульваре в сторону Неглинной полностью встало. Ни скорая, ни ГАИ еще не приехали, но вокруг провала в асфальте проезжей части уже собралась толпа зевак. Тут и там слышались возмущенные возгласы и ругань в адрес мэра и коммунальных служб, предположения, жив ли еще водитель провалившейся машины.
А вот и наши. Чуть в стороне плотной группой стояли Станислав и знакомые мне по штабу Иные. Светлые, Темные, Инквизиторы — они то и дело недобро косились друг на друга, но все же держались вместе. Ну да, подобные операции объединяют, хотя тем, кто старше ста лет, и сложно свыкнуться с мыслью о сотрудничестве с давним противником.
Рана, полученная Завулоном в сумеречной форме, проявила себя и здесь. На его пижонском графитово-сером пальто проступило пятно крови. Но, казалось, никто, кроме меня, не обращал на его рану внимания. Завулон деловито выговаривал что-то подошедшим к нему инквизиторам, то и дело кивая в сторону Ирениуса, а единственный целитель склонился над все еще бессознательным Освальдо.
Шеф передал младенца Ольге, и теперь она ворковала над крайне недовольным из-за выхода из Сумрака големом. Вскоре Борис Игнатьевич присоединился к Завулону, и теперь они уже вдвоем наседали на Инквизиторов. Не удивлюсь, если окажется, что главы двух московских Дозоров вот так сходу принялись торговаться с Инквизиторами, требовать своим организациям послабления за право замять скандал с Ирениусом. Нелегально проведенный ритуал, похищенное из схрона оружие — шутка ли! Инквизиции теперь долго придется оправдываться за действия своего высокопоставленного сотрудника.
— Как ты? — ко мне подошла Тигренок и молча сунула в руки пластиковый стаканчик с растворимым кофе. Бурда та еще, не чета ароматному напитку, которым меня совсем недавно угощала Ольга, но он был горячим, и сейчас оказался весьма кстати.
— Я? — переспросил удивленно и вновь посмотрел на Завулона. Он казался бледнее обычного, у него на лбу, я готов был поспорить, выступила испарина, но он держался уверенно, разговаривал с Инквизиторами властно и жестко. И глядя на него в эту минуту я вдруг вновь засомневался в своем решении. Хватит ли мне духу иметь дело с ним вот таким?
Наверное, еще в сентябре — не хватило бы. Но сейчас меня куда больше беспокоило его состояние, чем возможные резкие слова и поступки. Ну неужели никто не видит, что ему плохо?! Хорош целитель, игнорирующий раненного!
— Не беспокойся за него, — перехватила мой взгляд Тигренок. — Если бы рана была серьезной, он бы и сам подозвал целителя. А так… к ним с шефом сейчас подходить — все равно что пытаться вырвать мозговую косточку из зубов голодной бойцовой собаки. Когда им еще представится такая возможность пощипать Инквизицию…
— Ну да, наверное, ты права, — нехотя согласился я.
— Не буду спрашивать, как у вас с ним дела. Вижу, что лучше, чем я даже смела надеяться. Но, Антон, ты, главное, помни, что мы тут в Дозоре — не просто твои коллеги, но и друзья. И если вдруг что… я рядом, ты всегда можешь на меня положиться.
— Спасибо, — от души поблагодарил я. — И ты… ну, тебя не смутит, если я все же решу с ним попробовать?
— Смутит, — Тигренок искренне улыбнулась. — Еще как смутит! Но я, как истинный друг, сделаю вид, что все в порядке. По крайней мере до тех пор, пока он хорошо с тобой обращается. И все же, как ты? Это ведь ты нашел голема?