— Группа Темных препятствует задержанию массовой убийцы, — бодро, как будто и не она полчаса простояла в напряжении на жаре, ответила Тигренок.
— Любите вы, Светлые, все понимать неправильно, — тут же раздался насмешливый голос Завулона, и сам шеф Дневного Дозора вышел из Сумрака в нескольких метрах от меня. Интересно, давно он тут? И чего ждал? Хотя нет, чего — как раз понятно. Появления Семена. Но вот зачем? И кстати… Семен ведь тоже в тот зимний день сыграл свою роль в поражении Завулона. Так не захочет ли Темный отыграться еще и на нем?..
Завулон, между тем, окинул всех присутствующих цепким взглядом и подошел к своим. Встал перед ними, закрывая их отнюдь не могучей в человеческом обличии спиной. Улыбнулся нам мягко и слегка снисходительно, так, как взрослые обычно улыбаются капризничающим детям.
— Мы, — он интонационно подчеркнул это слово, — вовсе не препятствуем работе Ночного Дозора. Но со всем уважением к коллегам-Светлым, вынужден заметить, что Даша вас боится. И мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы несовершеннолетнюю Иную куда-то уводили, а уж тем более — допрашивали без соответствующего сопровождения.
— То есть, в принципе вы подтверждаете, что присутствующая здесь Дарья Ивановна Зимина сегодня убила пятнадцать человек, и теперь должна предстать перед судом? — уточнил Семен, точно так же становясь перед нами.
В который уже раз за последнее время я вспомнил тот день на крыше и подумал, как было бы здорово, окажись и сейчас под личиной Семена Борис Игнатьевич.
— Я вынужден буду настаивать на изменении формулировки на более мягкую. Но… — Завулон вновь снисходительно усмехнулся, — в принципе, мы подтверждаем. Даша, — не поворачивая головы, обратился он к девочке, — подойди сюда.
Честно говоря, я ожидал, что после таких слов девочка попытается убежать или испугается еще сильнее, но она, наоборот, прекратила плакать и послушно подошла к Завулону. Более того: доверчиво протянула ему руку, вложила свою ладонь в его.
— Вот как… — протянул Семен. Судя по его потяжелевшему взгляду, ему категорически не нравилось происходящее. Хотя, как по мне, так вполне ожидаемо, что Завулон захотел лично заняться делом сильной темной волшебницы. — И этим представителем, надо полагать, будете вы?
— Верно. Но как вы довольно точно заметили, к Даше будут некоторые вопросы у Инквизиции. А значит, хотя бы до суда у нее должно быть два опекуна. Темный и Светлый.
— Нет! — совершенно неожиданно ответил Семен. Ответил резко, я бы даже сказал — яростно. — Нет, этого не будет.
— Нет? — Завулон вскинул брови. — То есть, вы официально отказываетесь выдвигать обвинение? Потому что иначе Инквизиция все равно обяжет вас назначить ей опекуна-Светлого.
— Мы… — Семен зачем-то повернулся и взглянул на меня. Непечатно выругался себе под нос, снова посмотрел на Темных. С ответом он не спешил, явно что-то обдумывая. Но что?! Какие тут вообще могут быть сомнения? Не так уж часто у Светлых появляется шанс принять участие в воспитании в будущем очень и очень сильной Темной.
Перетянуть ее на свою сторону, конечно, уже невозможно (хотя, говорят же, что Медведь изначально был Темным), но стоит попытаться внушить ей уважение к нам, показать, что мы хотя и противники, но не враги. Ко мне самому, например, такое понимание приходит только сейчас. А ко многим сотрудникам что Ночного, что Дневного Дозоров, похоже, и вовсе никогда.
Но Семен всерьез колебался. И это, в свою очередь, заставляло задуматься и меня. Чего именно я не знаю? Вернее… судя по быстрому взгляду Семена, правильным вопросом будет: какое я ко всему этому имею отношение? Допустим, подразумевается, что опекуном от Светлых должен стать я. И? Что в этом такого уж страшного? Разве что Семен тоже считает меня любимчиком Завулона, и теперь боится, как бы я не попал под его дурное влияние. Хотя это, конечно, вздор. Дружба дружбой, но нейтрализовать Темную первого уровня куда важнее, чем сохранить моральную стойкость середнячка-Светлого.
— В чем же подвох?
Неожиданно для себя последнюю мысль я произнес вслух. Все, и Темные, и Светлые, тут же повернулись и посмотрели на меня, причем в половине взглядов мне почудились жалость и насмешка, а в половине — сочувствие. Так… похоже, я тут вообще единственный, кто не понимает подоплеки происходящего.
Ответил мне Завулон.
— Как минимум в том, что Даша растет без родителей, а у воспитывающей ее бабушки сильно сдает здоровье. Мы, конечно, ее подлечим, и еще лет пятнадцать она проживет, но… Ты же Светлый, подумай, что это значит.
— Что это опекунство будет не временным, до суда, а постоянным? То есть, конечно же, до совершеннолетия?..
А совершеннолетие у юных Иных наступало отнюдь не в восемнадцать.
— Скорее всего.
Я посмотрел на девочку, Дашу, куда более внимательно. Она стояла, мечтательно глядя куда-то вдаль и явно не слышала, как мы обсуждали ее будущее. И, пожалуй, за это я был благодарен Завулону. Ей, действительно, не стоит быть свидетелем нашей торговли.
Я еще не согласился стать ее опекуном, на самом деле еще даже не получил подтверждения своей догадки, что буду выбран на это роль, но уже чувствовал ответственность перед ней. Я знал ее историю лишь вкратце, но хотя пока что не общался с ней лично, почему-то был уверен, что мы найдем общий язык. И… мне было жаль ее. Дети и подростки жестоки, и в школьные годы тяжело быть не таким, как все. Я это знал по себе, я тоже выделялся среди своих одноклассников. Лучше учился, больше читал, всерьез увлекался тогда только появляющимися компьютерами и математикой. Правда, я был мальчиком, и всегда мог дать сдачи, а потому меня никто особо не задевал. Да и для девочки старая заношенная одежда значит куда больше, чем для нашего брата.
— Понятно, — я окинул всех присутствующих взглядом, в который уже раз поражаясь нерешительности своих коллег. Нет, ну Семен с Медведем и Гариком еще ладно, но почему не реагирует Тигренок? Где же ее материнский инстинкт? Я почему-то был уверен, что окажись на ее месте Ольга или Светлана, и им было бы все равно, что Даша — Темная, они бы сделали все возможное и невозможное, чтобы не оставить девочку один на один с воспитанием Завулона. Нет, я, конечно же, не сомневался, что физически он обеспечит ее всем необходимым, и даже более чем, но… кто она для него? Очередная марионетка? В будущем — послушный солдатик его личной армии? Нет уж! Нельзя ее оставлять без кого-нибудь действительно небезразличного. Без кого-нибудь, кто и сам недавно был человеком.
Я поймал взгляд Завулона и с некоторым вызовом спросил:
— Кто и как должен выбрать второго опекуна?
На губах Завулона заиграла довольная улыбка, но не успел он ответить, как Семен озвучил свое решение:
— Ночной Дозор официально отказывается выдвигать обвинение против Зиминой Дарьи Ивановны. Даша, вы… ты на этот раз можешь быть свободна. Тебе объяснят законы Иных и, надеюсь, что больше мы никогда не пересечемся.
Я внимательно наблюдал за Дашей, и поэтому заметил, как у нее удивленно расширились глаза, с каким недоверием она продолжила смотреть на Светлых. Она явно не привыкла к таким подаркам Судьбы, и теперь ждала очередного подвоха. Встретившись с ней взглядом, я кивнул в подтверждение слов Семена и улыбнулся, надеясь, что получилось достаточно убедительно. Все-таки я не привык иметь дело ни с детьми, ни с подростками, и теперь опасался спугнуть ее.
Даша нахмурилась, затем повернулась к Завулону, молчаливо спрашивая у него, что теперь, может ли она быть свободной. Меня же неприятно поразило, с какой легкостью и быстротой Завулон добился ее расположения. Если он теперь не откажется от идеи стать ее опекуном… что тогда? Он явно не позволит больше никому и никогда ее обидеть. Разве что сам однажды пожертвует ею во имя каких-нибудь многоходовых интриг.
— Что ж, прекрасно. С вами, Семен, приятно иметь дело, — Завулон хохотнул, радуясь легкой победе, Семен же поморщился на его более чем сомнительный комплимент.