Так, что-то мы слишком отвлекись на ретроспективу. Так вот. Я начала перебирать бесчисленные платья, юбки, блузы, шляпки причудливых форм и...ещё что-то, идентификации не поддающиеся. Лучше сама выберу, а то опять пойдёт в ремне, вместо юбки и чулках путаны бордельной, чёрных с подвязками. Эх, где мои шестнадцать с постоянной жаждой нового, приключений и открытий?!...Вдруг взгляд наткнулся на деревянную шкатулку, полученную сегодня от нотариуса.
Отчего-то в этот момент я почувствовала всю обиду, скопившуюся во мне, на всех моих родственников и не только. Отец, мать, младшая сестра, прабабка, тётка. Ничего, кроме своих восемнадцати орущих кошек, не замечающая. Шеф, не повысивший зарплату на моей карточке за пять лет монотонной каторги ни на рубль, в отличие от Катькиной. Я злилась на диабет, вечно разорванные провода и выкипающие чайники, драные колготки и отсутствие горячей воды, намного чаще, чем раз в год. Забитые озабоченными старикашками маршрутки. Хотелось, как дражайший родитель, смотаться за границу. Но не для того, чтобы стройматериалы продавать и бетонные сваи для мостов строить, а к тёплому морю, с бархатным горячим песком. Валяться на пляже, потягивать освежающий коктейль из взбитых сливок и свежевыжатого сока тропических фруктов. Чувствовать вкус к жизни. Ощущать себя женщиной, а не калькулятором со встроенной функцией кофеварки и пишущей машинки. Никаких долгов, уколов и буянящих по ночам таджиков с близлежащей стройки!...Но, как говориться, мечтать не вредно.
Взяв шкатулку в руки, попробовала открыть. Интереса не возникло, до тер пор, пока я не обнаружила, что сей шедевр эпохи средневековья ещё и не открывается! Вообще полный улёт! У меня когда-нибудь хоть что-то будет, как у людей?!
Не удержавшись, зашвырнула этот странный, рассохшиеся кусок де...ревяшки прямо в стену, со всей своей дурниной силой! От расстройства бронзовый замочек отлетел. Шкатулка раскрылась. Из её тёмно-зелёных атласных недр выпала бумажка из необычного материала, похожего на папирус, с непонятным текстом без всякого смысла и конверт с именем...Алисы!
Мало ли что могла написать моей героической сестрёнке столетняя, выжившая из ума, бабка? Конверт я разорвала и выбросила даже не вскрывая. А, вот, «записка» меня заинтересовала. Вдруг это какая-то ценность и её можно выставить на аукцион для сумасшедших коллекционеров? Или, на худой конец, отдать в музей. Есть у меня одна знакомая в историческом, надо заглянуть. Лишние деньги никогда не помешают.
Время уже позднее, но мне хотелось успеть до закрытия, чтобы завтра после трудового ада, нормально отдохнуть, а не мотаться опять по всей Москве. Метро уже к девяти вечера начинало пустеть, так что добралась до места сносно.
Нелли сидела за столом, выше головы заваленная всяким, безусловно полезным, наверное, бумажным хламом. На бейджике с именем «Гульнара Инаровна» указывалась должность смотрителя музея. На самом деле Нелли была экстпертом по антиквариату и исторически важным объектам. По образованию историк, она превратила свою профессию в страсть, нашла в ней смысл жизни.
Дождавшись, пока молодая женщина поднимет голову, я поздоровалась и протянула ей, найденное мной в шкатулке, «сокровище». Глаза Нелли загорелись нездоровым энтузиазмом безумного гения, а странная записка тут же перекачевала в загребущие ручки «смотрительницы», исчезнув в музейном архиве вместе с ней. Дамочки не было минут тридцать-сорок. За это время я успела скучающе рассмотреть все фотографии одежды разных эпох и народов, которыми были завешаны стены кабинета.
Наконец, Нелли соизволила вернуться, радостно сообщив, что она поняла, откуда взялись эти загадочные каракули-закорючки. Однако, сославшись на близкое закрытие и неподъёмный объём работы, «звезда исторической науки» вручила словарь с древнеегипетскими иероглифами мне. Посадив меня всё это самостоятельно переводить на русский прямо в архиве, она счастливо упорхнула обратно к себе, с чувством выполненного долга и возможного предстоящего научного открытия, оглушительно хлопнув дверью. Прямо по уставшим, за этот очень долгий и трудный день, моим многострадальным мозгам.
«Чудовище», подумала я, скрепя зубами. Иероглифы расплывались перед глазами, а понять всю фразу целиком вообще не представлялось возможности. Но патологическая фамильная упёртость характера, обеспечившая некогда мой университетский диплом, несмотря на все попытки «любимой сестрёнки» помочь в этом серьёзном деле, снова сыграла на руку.