– Я не слышал, как вы вошли, потому что… был без слухового аппарата.
Уиллоу уставилась на него: она не ожидала услышать такое.
– У вас проблемы со слухом?
– Я почти глухой. С аппаратом слышу нормально, но без него ни на что не гожусь.
– Еще как годитесь! – горячо возразила Уиллоу.
– Да, вы правы. Я неверно выразился. Мой психотерапевт распяла бы меня за такие слова.
– Психотерапевт?
Несколько секунд Эндрю молча смотрел на Уиллоу, как будто бы решая, стоит ли говорить с ней на эту тему.
– Да, в детстве из-за глухоты я ходил к психотерапевту. Или, может, та женщина была психологом, тренером по мотивации. Точно не знаю. Ей полагалось убеждать меня в том, что я ничем не хуже окружающих и могу все делать наравне с другими детьми. Ситуация была довольно забавная: ущербным я себя и так никогда не считал и вообще не чувствовал никаких ограничений, до тех пор пока по субботам, вместо того чтобы играть на улице с остальными ребятами, меня не заставили сидеть у психотерапевта и выслушивать: «Твоя болезнь не должна мешать тебе двигаться вперед». Ну разве не извращенная логика?
– Да, наверное, от таких сеансов пользы было немного, – сказала Уиллоу.
– Моя мама всегда знала, что я могу оказаться глухим, как ее сестра. Поэтому вскоре после рождения меня обследовали. К тому времени, когда пора было начинать говорить, мне уже подобрали слуховой аппарат. Думаю, именно благодаря тому, что диагноз поставили рано, речь у меня развивалась почти так же, как у других детей.
Эндрю поднес палец ко рту и принялся покусывать ноготь. Уиллоу поняла: ему неприятно разговаривать об этом.
– Вы стараетесь, чтобы никто не знал о вашей проблеме?
Он покачал головой.
– Все детство я везде носил на себе ярлык «учащийся со специальными потребностями». Мне это так надоело, что после школы я решил никому не говорить. С наушниками я слышу нормально, в глаза они не бросаются. Так что вроде бы никто ничего не должен замечать. Но люди все равно как-то выясняют. После этого начинают орать да еще и артикулировать так, чтобы я читал по губам. На самом деле мне так только хуже. Многие из тех, кто знает, что я слабослышащий, почему-то разговаривают со мной, как с дураком. Это бесит.
– Вы далеко не дурак, судя по вчерашней викторине.
– Я много читаю. Для этого хорошо слышать не нужно. Книгу можно читать не торопясь, в свое удовольствие, и не приходится делать усилий, чтобы концентрироваться, как во время разговора.
– И книги вас не судят.
Эндрю слегка улыбнулся.
– Верно. Послушайте, вы извините меня. Просто я здесь уже три месяца, и до сих пор никто не узнал. А вы только приехали и меньше чем за сутки все выведали. Вот меня и взяла досада.
– Ничего я не выведывала. Вы сами мне сказали.
– Вы видели, как я вставлял наушники. Вы не смогли до меня докричаться. Так что и сами догадались бы. К тому же я хотел объяснить, что не на вас разозлился, а просто из-за этой ситуации. Вы, конечно, ни в чем не виноваты. Извините, если там, наверху, я повел себя как засранец.
– Вы не повели себя как засранец.
– Разве?
– Ну, может, самую малость.
Эндрю чуть улыбнулся.
– Послушайте, – опять заговорила Уиллоу, – я никому не скажу. По-моему, о человеке нельзя судить по его физическим возможностям. Ваша тайна будет в полной сохранности.
– Спасибо. Я это ценю.
Взгляд Уиллоу снова упал на татуировку Эндрю, и она поняла, что не случайно он выбрал именно феникса. Феникс восстал из пепла, и Эндрю, видимо, чувствовал себя тем, кому предстоит возродиться. Ему приходится бороться, чтобы показать, чего он стоит. Чтобы кем-то стать. Чтобы окружающие его приняли.
– Красиво. – Уиллоу слегка дотронулась до татуировки пальцем и опять заметила, что Эндрю смотрит на ее рот.
Только теперь она вдруг поняла, с чем это связано на самом деле, и щеки у нее вспыхнули.
– О боже! Вы, наверное, умеете читать по губам?
– Да, я часто ловлю себя на том, что разглядываю губы людей, когда они говорят. Даже если я в наушниках и все прекрасно слышу.
Уиллоу смущенно засмеялась.
– Что такое? – спросил Эндрю.
– Ой, да ничего.
– Вы мой секрет знаете. Теперь и я, мне кажется, имею право знать ваш.
Уиллоу вздохнула.
– Вчера вечером вы тоже часто смотрели на мои губы, и я подумала…
Он улыбнулся.
– Что я хочу вас поцеловать?
– Да.
Усмехнувшись, Эндрю на секунду опустил глаза.