Эстер вздохнула, возвращаясь в реальность. Что было — то прошло. Пора смириться… и она вроде бы смирилась, но иногда все равно хотелось выть в голос — вот как сейчас, когда ей в очередной раз напоминали о прошлом.
— Паршивец, — зло пробормотала девушка. И ведь главное, — он был прав! Ей впору надевать чепец старой девы — совершенно очевидно, что у нее крайне мало шансов выйти замуж. Здесь все знают ее печальную (а с их точки зрения — постыдную) историю, а значит, единственный вариант — уехать куда-нибудь подальше, туда, где можно начать все с чистого листа. Но для этого нужны деньги, много денег!..
Эстер вздохнула и закрыла глаза. Деньги, деньги… всё всегда упирается в них.
* * *
Лес был особенно красив в эту пору. Припорошенные снежной пудрой деревья сверкали заледеневшими, словно хрустальными, ветками, а воздух, чистый, морозный, свежий, сиял молочным белым светом. Картина была воистину сказочной, и, не будь Миладе так холодно, она бы с удовольствием полюбовалась дивным зимним пейзажем. Но сейчас мысли девушки занимали только мечты о горячем чае.
Милада сильнее закуталась в старую шаль и принялась энергично растирать ладони. Руки ее покраснели от холода, пальцы с трудом двигались, а дыхание стало тяжелым, оставляя в воздухе белые туманные клубы.
— Эх-хе-хе! — раздался за ее спиной удивленно-веселый мужской голос. — Такая красота да одна в лесу!
Милада подскочила от неожиданности и быстро обернулась, скорее удивленная, чем испуганная. Она слишком замерзла, чтобы по-настоящему бояться.
В нескольких шагах от нее стоял моложавый светловолосый мужчина среднего роста в черной меховой накидке. В его манере держаться и статной осанке проскальзывало что-то аристократическое, хотя на обладателя титула, несмотря на явно дорогой наряд, он не походил. Возможно, просто перенял светский стиль поведения, часто вращаясь в высоких кругах…
— Да ты совсем девочка! — покачал головой незнакомец, увидев, до чего юна его собеседница. — Ты что тут делаешь, малышка?
— Хворост собираю, — мрачно ответила та, покоробленная "малышкой". Она давно успела забыть, каково это — быть беззаботным и беспечным ребенком…
— Хворост? — нахмурился мужчина. Взгляд его скользнул по небольшим санкам, нагруженным скромным пока холмиком из сучьев и веток. — Это кто тебе поручил такую работу? Госпожа?
— Я не служанка, — обиделась Милада. — Мачеха поручила.
— Мачеха? — он скептически покачал головой, но комментировать не стал и перевел разговор на другое: — Может, познакомимся? Меня зовут Оливер.
— Милада, — с достоинством ответила девушка, расправляя плечи.
— Хорошее имя, — усмехнулся Оливер и окинул ее стройную фигурку оценивающим взглядом. — Очень тебе подходит… ты и вправду мила!
Милада недоверчиво улыбнулась, сомневаясь, что может показаться милой в своем старом платье, в гамашах, в не по размеру больших сапогах, телогрейке, да еще и обмотанная несколькими слоями шали!
— Зря фыркаешь, — угадал ее мысли Оливер. — Я знаю толк в женщинах, даже в таких юных… и умею разглядеть распускающийся розовый бутон.
И без того раскрасневшаяся от мороза Милада стала совсем пунцовой. Уставившись на носки собственной обуви, она суховато сказала:
— Вы крайне любезны, господин Оливер, но я не привыкла к таким речам… и мне пора приниматься за дело, а то я совсем окоченею. Я пока мало собрала…
Оливер как будто смутился.
— Ну я болтун! — с досадой воскликнул он и нарочито хлопнул себя по лбу. Девушка не сдержала смешок, и приободренный собеседник продолжил уже веселее: — Давай я тебе помогу, красотка? Это не женское занятие — зимой в лесу хворост собирать!
Миладу так и подмывало согласиться, холод буквально сводил ее с ума, она почти не чувствовала своего тела… но правильно ли принимать помощь совершенного незнакомца?
— Не бойся меня, девочка, — мягко произнес Оливер. — Я не бандит. Я служу у королевы… тут по ее поручению. Тебя не обижу, клянусь!
Конец фразы Милада не расслышала, пораженная неожиданным сообщением. Королева представлялась ей персоной заоблачной, ирреальной… откуда ей взяться в их богом забытом городке?!
— У королевы? — севшим от изумления голосом прошептала девушка. В воображении ее пронеслись величественные картины всевозможных балов и пиршеств. — Неужели?! И какая она, королева?