— Нет, с ними все в порядке, — покачал головой Апрель. — Они снова в замке, в безопасности… я их… эээ… переместил. Зато все остальные, оставшись без своих верных лакеев, без саней, без лошадей… будут вынуждены пересмотреть собственное поведение. В следующий раз подумают!
Милада подавила вздох и плотнее прижалась к юноше, чувствуя досаду и благодарность одновременно. Оставаться полностью равнодушной к судьбе недавних спутников, среди которых была и Эстер, пусть нелюбимая, но все-таки сестра, она не могла, винить Апреля — не смела… он-то хотел как лучше!
— Они не будут думать и в следующий раз, — веско проговорил Декабрь, высказав вслух сомнения Милады. — Жизнь редко учит людей…
— Ну и что! Они могли серьезно повредить моей красавице… пусть это просто моя месть, неважно! Я готов ответить за свои ошибки.
Апрель казался искренне расстроенным, хотя и скрывал беспокойство за маской заносчивой самоуверенности. Миладе стало жаль его, и она мягко сжала руку юноши, выражая молчаливую поддержку.
— Ладно, не переживайте, — успокоил влюбленных Декабрь. — Давайте займемся более насущной проблемой, а потом переключимся на спасение ваших, Милада…. ммм… спутников, с позволения сказать.
— А какая более насущная? — не поняла девушка, с волнением думая об Оливере. Ему-то она точно зла не желала…
— Как какая? — шутливо возмутился Апрель. — Наше венчание!
* * *
Храм совершенно не походил на христианскую церковь. Невысокое белое строение обтекаемой формы с виду напоминало чуть подтаявший шарик мороженого… казалось, его вылепили из снега — или, быть может, оно тоже менялось согласно временам года? Правда, в отличие от снежных сугробов вокруг, храм источал смутное жемчужное сияние, разбавляя подступающую ночь лунным серебристым светом…
Милада, в коричневой с зеленым орнаментом тунике свободного кроя, с вплетенными в распущенные волосы подснежниками и листьями, босая, чувствовала себя лесной нимфой. В ушах девушки покачивались сережки из желудей, правую щиколотку и левое запястье обхватывали сплетенные из стебельков браслеты. Затейливое ожерелье было выполнено в таком же "природном" стиле…
— Так странно, — шепнула Милада Апрелю. — Знаешь, наши подвенечные наряды обычно белые…
— Коричневое с зеленым — цвета земли и травы, листвы, — тихо пояснил Апрель. — Цвета Природы.
Сам он был одет в ансамбль тех же "цветов природы" — бежевую сорочку с узором из листьев и коричневые брюки. И этот наряд ему очень шел…
— А почему мы без обуви? — продолжила тихий допрос девушка, заметив, что Апрель тоже босой.
— Чтобы чувствовать землю, — откликнулся парень, еще сильнее понизив голос и нервно косясь на своих братьев. — По-настоящему чувствовать… обувь только мешает.
Он мягко сжал ее ладонь, призывая к молчанию, и Милада тотчас прекратила дальнейшие расспросы. Злить без пяти минут супруга не стоило…
Их процессия, возглавляемая старшими братьями, неспешно двигалась к храму. Жених и невеста находились в середине шествия, а замыкали строй самые юные месяцы. Миладе казалось, она участвует в некоем мистическом полушутливом обряде, в чем-то наподобие Колядок или языческих проводов зимы… впрочем, так ли далека от истины она была?
Они остановились у храма, и Милада вытянула шею, разглядывая чудное строение вблизи. Впрочем, сейчас, окруженное холмиками снега, оно смотрелось вполне гармонично, дополняя собой образ Природы и не нарушая ее первозданности. Так и было задумано? Природа, все во имя нее…
— Тебе не холодно? — одними губами шепнул Апрель.
Девушка отрицательно качнула головой, слабо улыбаясь. Вопрос продолжил их недавний спор, когда Милада, шокированная легкостью "подвенечного" наряда, попробовала выпросить шубку или теплый платок. Но ей не разрешили даже обуться, уверяя, что холодно не будет.
Как ни странно, братья-месяцы оказались правы! Милада действительно совсем не мерзла, а снег, по которому бедной невесте приходилось ступать босыми ногами, только приятно покалывал, щекотал ступни, но вовсе не холодил. Что грело ее, волнение, предвкушение, сам процесс ритуала, она не знала, да и не стремилась понять. Загадок вокруг было слишком много, и эта не относилась к числу наиболее удивительных!
Братья Апреля не спешили заходить в храм. Декабрь обернулся к своим спутникам и поднял руку с раскрытой ладонью, призывая к тишине и одновременно привлекая внимание к своей персоне. Впрочем, присутствующие и без этого жеста хранили почтительное молчание, и их взгляды были прикованы к статной фигуре старца.