Профессор остался единственным, кто не очнулся от нездорового сна. Все прочие пришли в себя, хотя бодрыми не выглядели, а некоторые производили впечатление не намного лучшее, чем старый ученый…
— Надеюсь, он выживет, — прошептала Изабелла, не замечая, что беззвучно плачет. Стекая, слезы застывали на ее щеках сверкающими ручейками, и лицо девушки вскоре покрылось искристой ледяной коркой.
— Он выживет, — твердо произнес Майкл, стараясь придать голосу убежденность, хотя вовсе ее не испытывал. Присев на корточки у колен своей платонической возлюбленной, он заглянул ей в лицо, надеясь поймать взгляд, однако Изабелла упорно отводила глаза. Тогда юноша взял ее за руку… которую девушка, к его радостному облегчению, не отняла.
— Если нет — я не знаю, что мне делать, — с трогательным отчаянием призналась королева и в этот момент так напоминала беспомощного ребенка, что у поэта защемило сердце. Он на миг замялся, подыскивая слова в утешение, но ничего подходящего в голову не приходило.
— Все будет хорошо, — за неимением лучшего повторил он, неубедительно улыбаясь. — Должно быть!
— Почему? — хмуро спросила она.
Майкл растерялся, но лишь на мгновение.
— Неприятностей на сегодня уже хватило, — пояснил он после краткой паузы. — Правда ведь, миледи?
Она издала печальный смешок и тихо вздохнула. Так они и сидели: молоденькая королева и ее верный поэт, рука в руке… редкая минута близости.
* * *
Мариза сидела на коленях у Карла, а тот, в свою очередь, пристроился на валуне, постелив на заледеневший камень какую-то ветхую тряпицу. Молодой человек крепко прижимал регентшу к себе, якобы согревая, а на деле утверждая свои права на эту во всех смыслах особенную женщину.
А "особенная женщина", обмякнув в надежный руках нового фаворита, хмуро наблюдала за другой парой — черноволосой красоткой и стройным брюнетом, которые не просто болтали, но и активно "согревали" друг друга при помощи поцелуев, объятий и прочих пока еще невинных проявлений нежности… которые Маризе были крайне неприятны, хотя сознавать собственное небезразличие ей не хотелось.
"Быстро он утешился", — мрачно размышляла регентша, глядя, как Пьер касается губами ладони Эстер. И ведь наверняка не притворяется, как делал с ней, Маризой, которая была слишком умна, чтобы строить иллюзии на сей счет.
Мариза вовсе не ревновала, нет, и уж тем более не стремилась возобновить отношения с отвергнутым любовником… и все-таки его откровенное и демонстративное пренебрежение к их общему романтическому прошлому вызывало у женщины известную досаду. Оставалось утешаться мыслью, что Пьер так ведет себя назло былой покровительнице, просто пускает ей пыль в глаза, стремясь показать, как мало дорожит любыми воспоминаниями.
В этот момент Карл, словно угадав мысли своей госпожи, еще сильнее обнял ее, и она, подавив вздох, положила голову ему на плечо и умиротворенно закрыла глаза, смиряясь с происходящим. Пускай, пускай… в конце концов, она, Мариза, была и навсегда останется влиятельной женщиной… и в ее власти будет убрать неугодных людей, если они начнут уж очень ее раздражать.
* * *
В это самое время Пьер, совершенно не подозревая о ревнивых размышлениях бывшей любовницы и даже, по правде, не думая о ней, с искренним удовольствием беседовал с Эстер. И с еще большим удовольствием любовался ею, редкостной красоткой, причем воображение парня рисовало не самые пристойные картинки…
— Я никогда не любила зиму, — призналась Эстер, ежась. — А после этого буду просто ненавидеть! — девушка вздохнула и мрачно добавила: — Конечно, если выживу…
Последнее замечание вполне отвечало ситуации — Эстер на самом деле не была уверена, что переживет эту ночь. Кажется, никогда в жизни девушке не было так холодно, как сейчас, и она искренне радовалась, что в период краткого псевдо-лета не избавилась от полусапожек, муфты и шарфа, которые теперь, собственно, и составляли весь ее теплый гардероб.
— Переживем, — уверил Пьер. — И я тебя согрею…
Он обнял ее, привлек к себе, и она охотно прижалась к нему, пристроив голову на его плече.
— Так и правда… теплее… — чуть сонным голосом пробормотала девушка, сладко вздохнув.
Несколько минут они стояли, обнявшись. Пьер, мечтая о своем, скользнул рассеянным взглядом поверх головы Эстер и заметил Маризу, которая в упор и очень недобро смотрела на своего бывшего фаворита. Ее прищуренные глаза и поджатые губы говорили сами за себя… неужели ревнует?! Подобная мысль вызвала у парня не столько удовлетворение, сколько тревогу. Получить в лице Маризы врага ему не хотелось…