Новый начальник охраны, вошедший в раж, он же вся охрана в одном лице, вернее морде, задержал мелкого контрабандиста, пытавшегося пронести из Полуночья в Рагос запрещённые из-за вопиющей негуманности наконечники для стрел оборотнического изготовления. Таможенное управление подвига горгула предпочло не заметить, но Дамми всё равно дулся от осознания важности собственной персоны и светился, как начищенная сковородка.
Ну а больше ничего важного не происходило. Если, конечно, не принимать в расчёт охранных амулетов, начинавших верезжать, стоило в «приёмник» войти чужому. Но это была проблема Аниэры, которую та и пыталась решить, громко матерясь на весь дом. Эль же оставались конфеты, виды на подводный мир и смутные, незапоминающиеся сны, от которых становилось ещё серее и муторнее.
Таможенница тяжко вздохнула, проводила взглядом деловитую барракуду, скрывшуюся за рамой Ока, ещё разок вздохнула, откусила от булочки, поморщилась, снова вздохнула, отложила выпечку – зубы от переизбытка сладкого начали побаливать.
Вздохнула.
– Достала, – сообщила собственному плохо различимому отражению в зеркале Ока. – Тряпка!
Отражение в ответ посмотрело грустно, мол: «Ну да, тряпка. А что делать-то?»
Эль решительно соскочила с кровати, поправила изрядно помятое платье, пригладила волосы. Идти было решительно некуда, поэтому таможенница отправилась на кладбище, тем более дело к вечеру шло.
Нир Риу нашёлся там, где и ожидалось, что, наверное, было закономерным. Призрак восседал в своём кресле, троном возвышающемся на крышке саркофага в полной неизменности: полупрозрачный, полупьяный и ехидный, как старая дева.
– Узнаю симптомы болезни. – Вместо приветствия нир поднял дымчатый бокал и тут же его опустошил. – Несчастна, меланхолична, влюблена. Он – подлец, она – жертва, а жизнь кончена. Будем травиться? Могу подсказать недурной рецептик: результат гарантирован. Почти не больно, а, главное, в гроб положат ну точно живую.
– А «почти не больно» – это как? – вяло поинтересовалась Эль, присаживаясь на низенькую скамеечку с ножками, густо заросшими паутиной.
– Пустяки, – вальяжно отмахнулся фужером Риу, – всего-то минут пятнадцать агонии. Ну может, час – не больше. Только умоляю вас, не нужно верёвок! Вывалившийся язык, расслабившиеся сфинктеры – это так не эстетично! С высоты прыгать тоже не рекомендую. Знаете, была у меня знакомая, так вот она так же с замковой стены сиганула. От несчастной любви, надо понимать. Так вот, сиганула. Ну ноги там поломала, руки. Но что самое неприятное, головушкой приложилась. Ну и пускала слюни ещё лет семь, пока племянничек подушкой не придушил из милосердия. И из-за наследства, не без этого. Потому умоляю, никаких прыжков!
– Да я и не собиралась.
– Топиться? Ещё того хуже. Милая моя, вы утопленников хоть раз в жизни видели? Нет, нет, нет, решительное нет! Только хороший многократно проверенный яд!
– Да я, вообще-то, ещё пожить хотела, – слабенько улыбнулась Эль. – Можно?
– В принципе, можно, – нир скривился, будто дольку лимона сжевал, а не своего призрачного вина хлебнул. – Но это же самый тривиальный, а оттого совершенно неизящный выход из положения.
– Лучше я тривиальной побуду.
– А вот это зря, – не согласился Риу. – Я не раз говорил: вы по природе своей чужды всему обыденному. Ваш удел – пылание страстей!
– Да уж, – хмыкнула Эль, невольно дотрагиваясь до своей скулы, уже перелинявшей в желтизну. – Скорее уж пыление. В смысле, пыльные они какие-то, страсти эти.
– Отчего же?
– Потому что ненастоящие.
– Это как? – заинтересовался нир, – будьте любезны, поясните.
– А очень просто, – усмехнулась и девушка. – Всё это пылание – магия купидонов. Тут один василиск немного растолковал про традиционное волшебство, да я и сама чуть-чуть в теме. Это наш начальник охраны так говорит.
– Знаю, знаю, – фыркнул в пышное жабо призрак, – презабавный юноша. Пытался заигрывать с горгульями на моём склепе. Очень обиделся, когда понял, что… Как же он сказал? А, вот: «Блэд, тёлки-то каменные!» Можно подумать, сам он соткан из эфира. Так что там с колдовством?
– Ничего особенного. «Кровь-любовь» – самая банальная из всех связок. Меня купидоны подстрелили, а а’Дагд первым за стрелу схватился и, думаю, оцарапался. Ну и всё, привет влюблённость, – Эль развела руками. Помедлила и всё-таки добавила самокритично. – Правда, додумалась я до этого совсем недавно. Даже выбирала, кому сердце отдать стоит.
– Ага, – очень довольно кивнул нир. – «Привет влюблённость» – это вы про себя, как я понимаю? Когда он, значит, стало быть подлец, а вы соответственно подлецовая жертва?
– Ну, примерно…
– Н-да, логично, – покивал нир. – Только все ваши выводы, милая моя, простите, откровенная чушь. Такие чары за несколько дней рассеиваются без следа, поверьте старому ловеласу. А обычно и ночи не держаться. Вы же сколько страдаете? Я имею в виду, в буквальном смысле? Почти неделю. Не смотрите на меня так. То, что я не могу нанести вам визит, ещё не значит, будто и меня никто навестить не может.
– Предатели! – буркнула таможенница. – Узнаю кто язык распустил, убью.
– Вовсе нет, ваши друзья просто беспокоятся. Но вернёмся к проблеме. Значит, лелеете вы своё горе дней шесть, а до этого столько же, если не больше, просто дурили, ещё раз прошу прощения. О каких чарах тут можно говорить?
– Да нет, гораздо меньше. Кажется, он мне стал симпатичен, только когда…
– Вам лишь кажется, – перебил Риу. Опёрся локтем о колено, подавшись вперёд, при этом улыбаясь так по-отечески. – Милая моя, настоящей женщине достаточно одного взгляда, чтобы знать: будут ли у неё с конкретным мужчиной совместные внуки; короткая, но сладкая история; единственная упоительная ночь или не будет ничего. А вы женщина настоящая.
– Просто, видимо, со зрением у меня не очень.
– Нет, вы всего лишь молоды и не умеете слышать себя. Что не мешает вам действовать, совершенно правильно определив крючки, на которые его можно не только удачно подсечь, но ещё и удержать. Пусть это и произошло бессознательно.
– Прекрасно! Выходит, я охочусь на мужиков, не выходя из обморока, – хмыкнула Эль.
– Да хоть во сне, – нир махнул рукой с таким энтузиазмом, что выплеснул вино из бокала. – Главное, охотьтесь!
– А я охочусь? – удивилась таможенница.
– А разве нет?
– Да какая теперь-то разница? – девушка раздражённо поправила волосы, едва не выдернув клок. – Всё, доохотилась, сбежал.
– Подраненную добычу догнать совсем не сложно, – Риу многозначительно улыбнулся поверх края бокала. – Особенно, если она убегать не спешит. А подсекать надо, пока с крючка не сорвался.
Эль снова фыркнула, отвернулась, почесала кончик носа, глянула на призрака через плечо. Нир Риу иронично приподнял бровь, отсалютовав ей полным бокалом.
***
Наверное, призрак знал, о чём говорил. В его времена охота вроде бы и впрямь была любимым развлечением знати. Вот только он забыл упомянуть, что «подраненная дичь» может спасаться не только бегством, но и попросту спрятаться: окопаться, воздвигнуть вокруг себя неприступные стены, выставить на башни стражу и поднять мост надо рвом.
Ну или попросту запретить впускать госпожу Данери в здание управления СМБ.
В общем, наверное, выколупать ушедшего из Седьмого мира было проще, чем господина а’Дагда из его скорлупы. Причём как старшего, так и младшего – подстраховался сеидхе.
Пришлось Эль устраивать засаду, благо неподалёку – через площадь от Управления – нашлась весьма удобная забегаловка, из которой прекрасно просматривался вход в здание. Одна проблема: просидеть в ней по-настоящему долго никак бы не получилось. Рано или поздно, но наверняка нашлись бы бдительные граждане, не постеснявшиеся шепнуть пару слов местным блюстителям правопорядка. Всё-таки близость «безопасности» обязывает к повышенной настороженности, а тут дамочка с подпорченным лицом – как не натягивай на лоб шляпку, яркую желтизну и не до конца зажившую царапину не скроешь.
Конечно, такой вариант тоже заслуживал внимания: сыграв на чужой подозрительности, в здание СМБ попасть проще простого. Вот только не факт, что таким способом удастся с а’Дагдом встретиться, а вот проблемы будут гарантированно.