Глянув на даму второй раз, Эль остро захотела оказаться где угодно, но только не на родном посту. Мир демонов таможенницу вполне устраивал.
А нира, царственно обозрив всех сотрудников, невесть зачем собравшихся в приёмнике, как-то неуловимо, но совершенно однозначно отделила мужчин от женщин – первые её не интересовали абсолютно. С ног до макушки смерила Аниэру, потом стриптизёршу, едва глянула на подоспевшую Эль, отправила вампиршу с таможенницей к мужчинам, и не слишком приятно улыбнулась.
– Так, значит, это вы, деточка, – протянула не очень понятно.
– Я? – удивилась бывшая оборотническая, а ныне вампирская суженная.
– Знаете, я всегда подозревала, что вкус мои сыновья тоже унаследовали от папеньки, – понизив голос, доверительно сообщила дама, – а у мужа его не было совсем. Падок был покойный на всё блестящее, мягонькое и сладенькое.
– Ну да… – красотка озадаченно надула губки, видимо соображая, чем сказанное считать: комплиментом или поводом для драки. – А вы, вообще-то, кто такая будите?
– Это совершенно неважно, – отмахнулась дама. – Главное, что…
– А-а, дошло! Жена Майга? Да забирайте его со всеми потрохами! Я так и сказала: катись отсюда и даже чихать на меня не смей, жлобяра! Ещё на той неделе и сказала.
– Значит, есть ещё и некий Майг? – озадачилась посетительница, чуть заметно прищурившись. – Но я не имею к нему никакого отношения.
– Тогда чё? – стриптизёрша, воинственно уперев руку в крутое бедро, сдула с носа белокурую прядь. – Мать Чока? Да плевать я хотела на этого малолетку, пусть уроки учит. Подумаешь, перепихнулись пару раз! Любовь у него!
Лицо ниры чуть заметно, но всё-таки вытянулось.
– Не, не она? – не сдавалась блонда. – Неужто ты доченька самого Пру? Ну так у нас с ним тоже всё порвато. Монеты – это, конечно, здорово, но, между нами девочками, мне мужика подавай, а не какой-то там труп. Я девушка честная, не продаюсь, только по любви!
– Видите ли, – не слишком уверенно начала дама. Кажется, последнее заявление стриптизёрши, про непродажность, особенно поразила ниру. – Я, собственно…
– Или ты из этих тёток, который бабы оркестра гарнизонного? – презрительно скривилась красотка. – Ну так нас там трое было. Ещё пойди докажи, что я с твоим хороводила.
За спиной Эль что-то упало, разлетелось с бумажным шорохом. Таможенница мельком глянула на Рернега, суетливо собирающего в папку рассыпавшиеся бумаги, и снова отвернулась.
– И это меня ты называла кошкой мартовской? – разъярённо прошипела Аниэра, совсем не фигурально сверкая глазами и раздражённо подрагивая верхней губой. Обращалась она почему-то к таможеннице. – Да после такого мне тут делать нечего!
Вампирша развернулась на каблуках и удалилась, полная оскорблённого достоинства, не забыв на последок хорошенько шибануть дверью.
– А чего? – обиделась блондинка. – Я с детства музыкантов люблю. Они тонкочувствующие, обходительные.
– Прошу прощения, возможно я ошиблась адресом. Мне нужен был таможенный пост госпожи Данери, – проводив техника взглядом, сказала дама. – Я туда попала?
– Ну! – подтвердила стриптизёрша.
– Через мой труп! – решительно отрезала посетительница, ещё и воздух ладонью рубанув. – Никогда! Ни при каких условиях!
– А чего сразу труп-то? – застенчиво поинтересовался начальник охраны, предусмотрительно прячущийся за широкой спиной грима.
– Моего сына вы не под каким соусом не получите! Это же катастрофа! – нира несколько театрально, но вполне искренне сжала виски пальцами. – Ну уж нет, пусть лучше черненькие, чем… Чем гарнизонный оркестр!
– А ваш сын – он кто? – отмерла, наконец, Эль.
– Капитан а’Дагд, естественно, – не без хорошей доли язвительности сообщила дама. – Впрочем, в таком… разнообразии ему совсем не сложно затеряться.
Таможенница хотела было уточнить, о каком разнообразии идёт речь, но оглянулась и передумала. Все, кроме, надо понимать, ниры а’Дагд, смотрели на начальницу. И глядели они с не слишком приятной смесью сочувствия и жгучего любопытства.
Все – это: голый по пояс оборотень, густо расцвеченный татуировками; горгул в потрескивающей на швах костюмной жилетке и с весёленькими синими бусиками на могучей шее; блондинка, до сих пор предпочитающая экспроприированный у Эль халат, в котором прелестям красотки явно было тесно; грим, по своему обыкновению прикрытый только кокетливым фартучком. Ну и Рернег, выделяющийся из общей картины своей нормальность и именно потому кажущийся особенно ненормальным.
Да, разнообразие на самом деле было… разнообразным. Даже и без удалившейся вампирши.
Таможенница сглотнула – во рту вдруг пересохло так, будто она дня три не пила.
– Вы не ошиблись, – выговорила девушка странно ломким голосом. – Это на самом деле пост госпожи Данери. Ну а Данери – это я. Эль Данери. То есть Эльмари. Дане… В общем, вы не ошиблись.
Наверное, сорви девушка платье и пустись в пляс, нира бы и то меньше удивилась. Она даже не сразу сообразила, что ответить – так и стояла с приоткрытым ртом.
– А сын ваш нам и задарма не нужен, – очень ко времени вступила стриптизёрша. – Хоть под соусом, хоть без, а жрите сами. Для Элички как-нибудь уж получше найдём.
Заново поименованная «Эличка», то есть, госпожа Данери, кивнула, будто соглашаясь с красоткой, и пошла, не имея ни малейшего представления, куда идёт. Таможенница открыла дверь, ничуть не удивившись, когда едва не ткнулась носом во что-то тёмное. Лишь отступила на шаг, чтобы удобнее было разглядывать невесть как очутившегося на её пороге а’Дагда – старшего, понятно.
– Мама, – констатировал сеидхе, очень знакомо, хоть и едва заметно щурясь.
– Сынок, тебе ж всерьёз спасать надо, – спокойно, будто сообщая, что на улице дождь идёт, сообщила нира. – За шею вытягивать.
– Вытягивай, – разрешил «безопасник», цапая таможенницу за руку. – Вернёмся… Когда вернёмся. Моё почтение всем присутствующим. Отсутствующим тоже.
И выволок несопротивляющуюся таможенницу из окончательно победившего разумную реальность бардака.
***
Эль даже в голову не пришло спросить, куда это её а’Дагд тащит. Вернее, сначала тащит, а потом везёт. Просто для пустого любопытства в голове места не осталось – слишком много там стыда было. Наверное, именно про такие случаи и говорят: лучше б голой на площадь выставили. Про обнажённость таможенница не была до конца уверена, но действительно предпочла бы что-нибудь другое, только вот не это позорище! Да уж, удружили любимые сотрудники, нечего сказать. Впрочем, и она хороша, нечего сказать: нужно было не стоять, язык прикусив, а сразу точки над всем, чем надо, расставить.
Впрочем, и это вряд ли помогло бы.
– Присядем или прогуляемся? – холодный, прямо-таки морозный голос «безопасника» выдернул таможенницу из пучин самобичевания. – Нам поговорить нужно.
– Хорошая мысль, – вяло отозвалась Эль.
– Которая?
Девушка только плечами пожала: какая разница, которая? На самом деле все плохие.
– Ну тогда прогуляемся, – решил сеидхе.
И действительно пошёл по мощеной дорожке, не обращая на спутницу никакого внимания, будто её вовсе не было.
Лучше б так и случилось, и не только из-за стыда – просто парк, куда её а’Дагд привёз, Эль с детства не любила. Во-первых, из-за названия: «Верное Сердце» – что может быть глупее? Во-вторых, из-за пруда с лебедями. Вернее, в детстве-то Эль и прудик и птицы нравились, конечно, когда они не шипели и не гонялись, пытаясь прямо из рук выдрать кусок булки, а плавали себе восковыми скульптурками, любуясь на собственное отражение.
А потом тётушка Линмари рассказала племяннице историю, с которой и пошло название парка. Мол, был лебедь и лебедица и так они друг друга любили, что просто ух! Потом лебедицу подстрелили и лебедь умер от разрыва сердца. В общем, полная романтика. Тётушка такие истории обожала, а вот Эль терпеть не могла. По её глубокому убеждению хорошая легенда должна заканчиваться детьми и «жили долго-счастливо», а не инфарктом.