Горгул выудил из-под жилетки нечто бесформенное, но довольно объёмное, бросил в траву – шмякнуло мокро и сочно. Эль почти ждала: вот сейчас будет чавканье, или утробное рычание, или ещё что-то такое уместно-кошмарное, но не услышала ничего.
– Ты ж мой заглотик, – нежно умилился Хрюк, – Но всё, по дэхе[1] и харе[2]. Сорян, но ты мне живенький нужон. Баффнул[3] и не ганкай[4], ты же пуся, берега не путай!
Только тут Эль и заметила, что по горгулу медленно-медленно ползёт нечто вроде огромного червяка – толстого, пульсирующего. Таможенница не заорала только потому, что вовремя в рот кулак, обёрнутый краем шали сунула, да ещё и прикусила его. Ну а в следующее мгновение, сразу за желанием вопить, накрыло осознание: никакой это не червяк, а вовсе стриптизёршин потерянный удав, видимо, получивший кормёжку и выпрашивающий добавку. А, может, просто ластящийся в знак благодарности – Дамми-то что, он и не такие ласки выдержит, каменный же.
Хрюк, нежненько, будто кошку, оглаживающий приподнявшуюся у него над плечом треугольную головку змеи, глянул направо, налево, оглянулся, потом вовсе на месте крутанулся, и пошлёпал к ближайшему менгиру. Там снова на корточки сел, пошуровал в траве и от здоровенного каменного «пальца» словно кусок отвалился, а под ним ниша оказалась – небольшая, ладони в две глубиной и столько же высотой. А в нише этой, масляно поблёскивая в лунных лучах, лежали…
Ну, сокровища, наверное?
Хотя вряд ли можно назвать кладом большую медную чернильницу, потерянную намедни Рернегом, и половник, который второй день безуспешно разыскивал Джастин. Их – чернильницу с половником – Эль разглядела отчётливо, но в тайнике ещё много другого лежало.
Дамми вздохнул элегически, нежно погладил бочок чернильницы, сдул пыль, снял волосок, снова вздохнул. Вытащил из кармана и аккуратненько положил сверху серебряную ложечку и что-то вроде цепочки, блеснувшую стеклом.
– Ну вот и заприватили[5] хабарчик, – подытожил грустно. – Ну а чё делать? Не я такой, жисть такая. А то спалят, полный отстой выйдет.
– Это точно, – решила всё-таки высказаться таможенница.
Горгул отреагировал неожиданно: взвизгнул совершенно по-дамски, подпрыгнул, разворачиваясь, закрывая спиной каменюгу с нишей, и крыльями прикрылся, будто зонтиком.
– Кто? – пискнул тоненько.
– Где? – изумилась таможенница.
– З-здесь, – подумав, но всё равно не слишком уверенно, пояснил горгул.
– Я, – честно призналась девушка.
– Ой, – охнул Дамми, присаживаясь в полуприсест и окончательного накрываясь крыльями.
– Ага, – согласилась вредная начальница, покивав.
И шагнула было к Хрюку, но в этот момент произошло разом очень многое.
За менгиром выросли – на самом деле из-под земли появились, вытянулись, став едва не выше камня – бледные призрачные фигуры с горящими красным глазами. Девушку резко рванули влево, потом вправо, да так, что у неё плечи хрустнули, железным кольцом обхватили за талию, заваливая назад. Ночное небо, усыпанное звёздами, кувыркнулось, ехидно подмигнув луной, и Эль, очень болезненно ударившись затылком об землю, провалилась в непроглядный мрак.
***
Пауза затягивалась. Призраки эльфийских магов, выстроившихся шеренгой за менгиром, ни звука не издавали, впрочем, для них это было как раз естественным. Валь и а‘Дагд пытались взглядами прожечь друг в друге по дырке и вот это, зная врождённые таланты василисков и сеидхе, уже настораживало – могло и до реального членовредительства дойти. Прат же просто стоял в сторонке, делая вид, что всё происходящее его нисколько не интересует и, вообще, он тут мимо гулял. Впрочем, он и вправду жил совсем неподалёку. А Дамми старательно прикидывался молчаливой кучкой камней, и получалось у него неплохо.
Эль осторожно потрогала ноющий затылок, потёрла плечо, попыталась подняться, но передумала, обратно села.
– Кто меня так за левую руку рванул? – мрачно поинтересовалась у пустоты перед собой. Эсир скромно поднял два пальца. – А за правую? – Василиск дёрнул шеей, то ли признаваясь, то ли просто мышцы разминая. – Ну, кому пришла замечательная идея меня валять, спрашивать не буду, – хмуро заключила таможенница.
– Голову беречь надо! – раздражённо рыкнул «безопасник».
– Вот и берёг бы! – огрызнулась Эль.
– Он и берёг. Свою, – нехорошо усмехнулся Валь.
И всё вернулось на круги своя, в смысле: тишина, кладбище, призраки, выяснение, у кого взгляд брутальнее, и прочее-разное.
– Ну ладно, – сдалась таможенница, – начнём. Господа, я знаю, кто убил старого нира и знаю, что убийца один из вас.
– Чего? – озадачился Эсир.
– Сильно ударилась, – глубокомысленно заметил Валь.
– Болит? – заботливо процедил сквозь зубы а‘Дагд.
– Да идите вы!.. – обиделась таможенница. – Хотя нет, пойдёте потом. Дамми, доставай! – велела.
– Кого? – недовольно отозвался горгул.
– Не кого, а чего. «Кого» ты уже всех, а меня так совсем, просто окончательно! – доходчиво пояснила Эль. – Вынимай, что сейчас спрятал.
– Ложечку? – застеснявшись, признался Дамми.
– А кроме ложечки?
Горгул горестно выдохнул, носом жалостливо шмыгнул, шаркнул лапой, зыркнул глазищами из-под собравшегося складками лба и, пошарив позади себя, вытянул руку – на пальце у него покачивалось тоненькое колье о трех каплевидных камнях – один большой, другие поменьше – на самом деле больше смахивающее на цепочку.
Надо отдать должное, выдержка никому не изменила, дёрганья, шипенья сквозь зубы и оханья не было. Хотя, лучше б уж случилось что-нибудь, уж слишком действовала на нервы тишина. Но куда там! Ведь на краю эльфийского могильника собрались настоящие мужчины!
Если, конечно, не считать таможенницу, призраков, да горгула. И ещё удава.
– И давно ты догадалась? – вдоволь намолчавшись, осведомился а‘Дагд.
– Недавно, – скромно призналась Эль. – Как только сообразила, что вашему артефакту деваться просто некуда больше. И сигнализация таможенная подсказала.
– Нельзя ли уточнить? – вежливо осведомился Валь.
– Да всё просто. Мы-то думали, что амулеты срабатывают на каждого, кто пытался пройти через пост, вот Аниэра и искала неисправность. Ну и я тут подумала: что, если они реагируют не на посетителей, а на тех, кто их обслуживает? То есть, приходит в «приёмник», только когда кто-то хочет границу пересечь. Таких немного: я, Рернег, да и тот не всегда, и наш новоприобретенный начальник охраны, он же каждого посетителя проверяет. У меня колье точно не было, у секретаря ему взяться вроде бы неоткуда, вот и остаётся лишь Дамми.
– И чего? – насупившись, обидчиво нижнюю губу отклячив, буркнул Хрюк.
– И ничего, – сурово отозвалась таможенница. – Помнишь, ещё в башне, ты моё платье нацепил и чепчик? Платье я надевала, а вот чепец нет, да и не ношу такого. Откуда ты его взял? Только если в сундуках порылся и как раз там Валь артефакт спрятал, а ты прихватил, верно? У меня лишь один вопрос остался: как ты его сюда-то притащил? В смысле, где заныкал?
Горгул ещё сильнее набычился, засопел и ничего не ответил.
– И у меня вопрос, – подал голос «безопасник». – Тебе оно зачем?
– Ну няшные же сверкалки, – недовольно буркнул Дамми. – Зырю: валяются ничейные. А я чё, чайник, хабар проси… бросать?
– А он же не чайник! – пояснила для остальных таможенница. – Потому и прихватил. Сначала на посту прятал, а потом додумался, что его и прижучить могут. Вот и принёс сюда. На эльфийское кладбище никто не суётся, даже наши призраки. А чтобы и местные его не ограбили, он удава приспособил вроде сторожевой собаки, подкармливал его. Просто у эльфов есть поверье, будто змеи – это проводники в мир демонов, боятся их маги, да, Эсир? – Таможенница развернулась к неслучившемуся революционеру. – Это же ты, увидев питона, перепугался, да ещё и все неупокоенные души перебаламутил. Рассчитывал, что они потребуют удава убрать, чтобы тебе спокойнее в склепе жилось? Да и грима стоило отправить подальше, пусть где-нибудь в другом месте змею ищет, так?