Ирина была недовольна собой.
Грубо сработано. Слишком уж в лоб. Маловато было артистизма и, так сказать, художественного вкуса. Она любила в отношениях с людьми плести тонкие кружева, а с Ростиславом вышла какая-то домотканая дерюга.
Однако радует то, что бедняга доцент все-таки заглотил наживку.
Всю ночь после неожиданного разговора с Ириной, сулившего ему невиданное счастье, он корпел над работой второкурсницы Денисовой, подчеркивая красным карандашом сомнительные места. А их было много, потому что сама тема работы была более чем сомнительной.
Блаватская! До сей поры он знал это имя лишь понаслышке. Теперь он выяснил, что эта женщина, русская по происхождению, основала в прошлом веке в Европе так называемое Теософское общество. Ее целью было донести до западных умов иррациональные, таинственные знания древних восточных мудрецов. Мудрецов ли? Да нет же, по существу — колдунов и жрецов. То есть мошенников.
Уж не проповедует ли Наталья Денисова идеализм и веру в Бога?
Ведь «Тайная доктрина» Елены Блаватской носит подзаголовок: «Синтез науки, религии и философии». Синтез науки и религии? В их идеологическом вузе?!
И ведь Наталья Денисова вовсе не разоблачает эту самую Блаватскую. Наоборот, она ищет в ее учении рациональное зерно. Ее интересует понятие кармы, то есть тех долгов, которые накапливаются у человека в течение нескольких жизней. Да это просто неслыханно: говорить о переселении душ, о так называемых реинкарнациях в наш материалистический век! Душа, дескать, не умирает вместе с телом, а живет дальше и потом вселяется в другое тело. Вместе со своей кармой, то есть с накопленными прегрешениями и заслугами.
Правда, эта диссидентка-второкурсница нигде не говорит, что согласна с этой теорией. Но достаточно уже и того, что она пишет о Блаватской в уважительном тоне.
Ни разу она не упоминает по отношению к Блаватской полагающихся в таких случаях слов «оголтелая», «антинаучно» или даже просто «заблуждение».
Определенно диссидентка. Как права была Ирина! Его, Ростислава Леонидовича, преподавательская карьера, его научная репутация, его реноме убежденного члена партии действительно висели на волоске.
Их надо спасать. Тем более что об этом мечтает и Ирина.
Как это она сказала: «Ради меня, Славик! Ради нас с тобой!» Просто дыхание перехватывает! И еще она, кажется, говорила что-то о браке? Да, да!
На следующее же утро Ростислав Леонидович решительным шагом вошел в кабинет, где располагалось факультетское партбюро.
Кончиками пальцев, точно ядовитую гадину, он держал стопку листов, исписанных твердым и отчетливым почерком студентки Денисовой.
— Должен ли материализм быть воинствующим? — громогласно спросил он.
Присутствовавшие пили чай, о чем-то болтая.
Сей философский вопрос прервал чаепитие.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, Ростислав Леонидович сам же себе и ответил:
— Несомненно, должен! Он должен быть активным и научно осознанным.
— Чайку, Ростислав Леонидович? — предложила девушка, ответственная за сбор партийных взносов.
Но доцент, смерив ее прожигающим насквозь взглядом, отверг столь низменное предложение и изрек:
— В активной направленности материализма против идеализма, религии и мистики выражена его партийность!
Наташина работа шмякнулась на стол секретаря партбюро, причем уголки листов погрузились в плоскую вазочку с клубничным вареньем.
…Ирина знала, что механизм запущен. Завертелись колесики партийной и комсомольской организаций. Зашушукались по углам педагоги.
Лавина стронулась с места, и скоро она неминуемо накроет свою жертву.
Но жертва пока ни о чем не подозревала. Наташа была спокойна и увлеченно продолжала работать.
Ирина подловила Наташу во время большого перерыва, вытащила из очереди в буфете.
— Натали! — зашептала она встревоженно. — Я хочу тебе кое-что сказать.
Она оглянулась: не подслушивают ли? И быстро-быстро продолжила:
— Только ты меня не выдавай, ладно? Я тебе чисто по-дружески. Я тут случайно услыхала на кафедре… На тебя таку-ую бочку катят!
Наташе хотелось есть. Она утром не успела позавтракать, торопилась на электричку. И теперь беспокойно оглядывалась на буфетную стойку, боясь пропустить свою очередь.
— Против тебя задумано целое персональное дело. Интрига!
Интрига — против нее, незаметной студентки? Да еще на кафедре? Чушь какая-то. Наташа отмахнулась. Она знала характер Ирины и ее склонность к драматическим эффектам.