Ирина почувствовала себя побежденной. Именно потому, что ей очень, очень хотелось победить.
Ей всегда нравилось посрамить соперницу. Обычно это удавалось. Но в данном случае именно это желание и делало ее уязвимой.
Потому что Виана ни о чем подобном и не думала. Она была спокойна и уверенна. Перед ней стояла совсем другая цель. Она просто пришла навестить Владимира Константиновича и, возможно, помочь ему. И больше ничего.
В Ирине закипала злость.
Как это несправедливо! Она ухаживает за отцом как нянька, как сиделка, как поденщица. Она носится по аптекам и по магазинам, чтобы, отстояв в диких очередях, раздобыть для больного витамины или цельное молоко. А он знай лежит в своей омерзительной пижаме и стонет.
А для этой — разоделся! Вскочил! В состоянии, оказывается, сам себя обслужить.
Вот пусть и заботится о себе сам. Или пускай эта, в оборках, трясется над ним.
Виана напомнила со спокойной иронией:
— Вы разрешите мне войти?
Ирина повернулась к ней спиной и, ни слова не говоря, направилась в комнату отца. Это, разумеется, не могло быть названо радушным приглашением. Ирина просто отступила перед необходимостью. Она с удовольствием захлопнула бы дверь перед носом неприятной ей особы, но отец никогда не простил бы такого поступка. Что ж, пусть входит, раз явилась.
Ирина ворвалась к отцу, горя желанием нагрубить, съязвить, сказать что-нибудь обидное. Но…
Владимир Константинович скрючился в кресле, прижав к груди сведенные судорогой руки.
Он был бледен, белее своей неумело отглаженной рубашки, и дышал тяжело, с хрипом.
Ирина с ненавистью обернулась к Виане, вошедшей следом за ней:
— Довел себя! Прихорашиваться вздумал. Уж так вас ждал, так ждал!
Виана прекрасно видела, что ее косвенно обвиняют в случившемся с профессором приступе. Однако она пришла не для того, чтобы выяснять отношения.
— Не волнуйся, девочка, — мягко сказала она. — Сейчас я ему помогу.
Ирина вздрогнула от этого ласкового слова «девочка». Давным-давно никто так не называл ее. С самой маминой смерти… Слезы выступили у нее на глазах, стало так жалко себя! Захотелось упасть к Виане на грудь и чтобы та гладила ее по волосам — легко, едва касаясь, как это делала мама.
Но она подавила в себе этот порыв. Задушила, задавила его злостью.
Как смеет эта самозванка пользоваться мамиными словами! Как смеет она тревожить в людях то, что давным-давно похоронено и забыто! Ведь это худшее из издевательств! Злая, опасная… но такая прекрасная женщина…
Ирина не могла избавиться от восхищения таинственной гостьей — но это лишь подогревало в ней чувство протеста.
Виана же тем временем подошла к больному своей неслышной походкой, будто подплыла.
Она провела рукой по воздуху вдоль его скрюченной спины.
Будто нащупав против сердца что-то невидимое, какой-то сгусток или уплотнение, сжала кулак и силой рванула, словно отрывая присосавшуюся к спине гигантскую пиявку.
«Артистка! — презрительно подумала Ирина. — На кого хочешь произвести впечатление? На меня? Дудки, я зритель неблагодарный. А папашке не до твоих спектаклей. Плохо ему».
Однако профессор вдруг выпрямился и, точно освободившись от чего-то, изумленно произнес:
— Выдернули!
И щеки, и пальцы его, мертвенно-бледные, на глазах становились розовыми.
Виана рассмеялась:
— Здравствуйте, Владимир Константинович!
— Ох, — смешался профессор. — Простите, я и не поздоровался. Здравствуйте, Виана.
Он попытался приподняться, но гостья остановила его повелительным жестом:
— Сидите-сидите. Рано еще. Пока надо лечиться. Придет время — мы еще с вами потанцуем, вот увидите!
Мартынов искоса глянул на пораженную Ирину. Он вспомнил ее презрительный вопрос: «Не танцевать же ты с ней собрался?»
Да уж, сейчас не до танцев.
А как было бы приятно пригласить Виану на тур вальса!
Глупости, о чем это он! Тут на инвалидность впору переходить. Размечтался…
А Виана продолжала делать над ним свои легкие, замысловатые пассы.
— Диагноз какой? — деловито осведомилась она.
Ирина наконец овладела собой. Только что она была свидетельницей чуда. Эта женщина в одну секунду привела отца в норму. Доктора обычно добивались такого же эффекта за час или больше. Если вообще добивались.
Но она уговаривала себя, что это — чистая случайность. И на вопрос Вианы о диагнозе вызывающе ответила: