— Конечно, читал, — не моргнув глазом соврал Ростислав Леонидович. — И полностью разделяю сложившееся о ней общественное мнение. Таким псевдофилософам не место в нашем обществе.
— Очень жаль, — вздохнула девушка. — Значит, невнимательно читали… Она гениальная женщина. Таких, как она, по пальцам можно пересчитать… А что касается коллектива… У меня и в мыслях не было как-то опорочить его, бросить пятно позора.
— Ну нельзя, понимаешь? — теперь уже доцент говорил совсем по-дружески, словно они с Наташей росли в одном дворе. — Есть такое слово — «нельзя»… Признайся, что ты совершила ошибку. Она вполне исправима, достаточно только переписать курсовую, взять другую тему. И все! Инцидент будет исчерпан.
Наташа долго молчала, прежде чем заговорить. Она находилась в необычайном смятении, мысли кружились в ее голове и никак не складывались в одну правильную цепочку. Недоставало нескольких звеньев… Как тетрадь оказалась у доцента? И если это сделал Мартынов, то зачем? На него совсем не похоже… Но ведь Ира предупреждала… Какими-то намеками, но предупреждала… Неужели она старалась при этом не выдать отца, всячески прикрывала его? Странно, все очень странно…
А Ростислав Леонидович поглядывал на часы. Лекция уже началась, он опаздывал. Нужно закругляться…
— Можно один вопрос? — Наташа посмотрела доценту прямо в глаза. — Какое вы, педагог научного коммунизма, имеете отношение к кафедре зарубежной философии?
— В смысле?
— В прямом. Кто вам подкинул черновик?
— Ну вот опять… — выдохнул Ростислав. — Опять эти конспираторские штучки… «Подкинули»… Ничего мне не подкидывали… Я получил вашу курсовую от… А впрочем, это не ваше дело. Вы будете ее переписывать или нет?
— Кто дал вам тетрадь? — голос девушки задрожал от гнева.
— Вы перепишете курсовую работу?
— Отвечайте, кто вам дал черновик? — Наташа привстала со стула. — Кто?..
— Э! — Ростислав Леонидович резко отмахнулся. — Сами знаете кто! Последний раз спрашиваю, вы перепишете?
«Мартынов… Мартынов… Как же так?.. — сердце девушки сжалось и противно заныло. — Предал… Подло предал…»
— Нет! — твердо сказала она. — Моя курсовая останется без изменений. И делайте, что хотите. Мне все равно… Устраивайте публичный суд, бейте плетьми… Я не чувствую за собой никакой вины… Я не могу врать, надоело… Дайте мой черновик!
— Нет уж, позвольте, — доцент отпрянул и почему-то попятился к окну. — Это останется у меня. А вас я не имею права больше задерживать. Мне все предельно ясно. Вы неблагоразумны, Денисова. Ох, как неблагоразумны и неблагодарны… Другая на вашем месте прыгала бы от радости, узнав, что такой добрый человек, как я, пытается спасти вас от беды… У вас есть возможность избежать неприятностей… Я даю вам последний шанс… До завтрашнего утра я не буду докладывать начальству… Завтра утром вы скажете мне о своем окончательном решении… Молю вас, опомнитесь… Мне искренне жаль вас… Поверьте, я желаю вам только добра…
— Благодарю… — прошептала Наташа. — Я подумаю… До свидания…
Она вышла из кабинета и стремглав побежала в аудиторию, где проходил семинар. Ее ноги стали как будто ватными, по телу пробегала мелкая, холодная дрожь, к горлу подкатывал горький комок.
«Неужели не бывает настоящих друзей? Неужели дружбы как таковой не существует? — думала Наташа. — А как же тогда жить? И зачем жить? Ради чего? Чтобы, совершая подлость за подлостью, презирая чистые человеческие отношения, подниматься по карьерной лестнице, стараться отхватить себе побольше других? Нет, я так жить не согласна… Лучше уж умереть, чем мириться с несправедливостью… Нельзя же всегда, когда тебя бьют по щеке, подставлять другую! Нужно отвечать, бороться! Бороться…»
Мысли о Владимире Константиновиче ни на минуту не покидали девушку. На семинаре ее спросили о чем-то. Она что-то невнятно отвечала, запинаясь и путаясь в словах. Поставили «удовлетворительно». Нестрашно, еще можно успеть исправить. Потом, после того, как все это закончится…
Наташа ждала встречи с профессором, она просто хотела посмотреть ему в глаза… Получается, Ростислав Леонидович и в самом деле желал ей добра, старался уберечь… Интересно, а как Мартынов заговорит с ней? Наверняка же он еще и не подозревает, что его предательство раскрыто… Будет улыбаться, по-отцовски обнимет ее, обязательно справится о здоровье… Да, Наташа от кого угодно могла ожидать подлости, даже от Андрюши, но только не от Владимира Константиновича…
«Я думала, он какой-то особенный, — усмехалась про себя девушка. — А оказалось, что такой же, как и все остальные… А может, и хуже… Обидно…»