Она несколько раз кивает и через минуту читает с выражением:
Это была настоящая любовь,
Та, о которой пишут поэты.
По вечерам он читал ей строчки стихов,
А она, мечтая, кружилась в лунном свете.
Они вместе уже шесть десятков лет,
Сплетенные уже узами кровными.
Он для нее — по-прежнему рассвет,
А как она взирает на него глазами влюбленными.
Под руку шагая вдоль тропинки,
Она тонула в смущении под его ласковыми словами.
Из глаз ее исторгались по морщинкам слезинки,
Как ей хотелось быть с ним и там, под небесами.
Они могли и не говорить,
Понимая друг друга в молчании.
Они познали, как это просто любить,
Созерцать душами в трепетном касании.
Взирая друг на друга, как в первый раз,
Старик не переставал восхищаться ею.
И сам достойно при параде держась,
Как рыцарь шел рядом с нею.
Полуразбитая лавочка их воспоминаний
Ждала эту пару каждый вечер.
Сколь же было здесь у них свиданий,
А как колыхали их сердец свечи.
Ласточки очерчивали горизонт полетом,
А «молодые душою» упивались ветра дуновением.
Слыша нежные звуки по небесным нотам,
Они воспылали божественным вдохновением.
Они прилегла к нему на плечо худое,
Смежив очи уставшие.
Почувствовала тепло его родное
И легкие еле дышавшие.
В округе нередко над ними смеялись
«Странные старички, им что, не сидится дома?»
Но они не устранялись
И сидели так, в объятиях, «до дрёмы».
Старость не была помехой для них
Они сквозь годы друг друга любили.
Жили с одним сердцем на двоих
И свои пути вместе завершили.
Через много-много минувших зим и лет
Были найдены останки ушедших в бездну –
Переплетающийся с другим скелет,
Немо говорящий: «Без тебя я не исчезну».
Это была настоящая любовь,
Та, о которой пишут поэты.
По вечерам он читал ей строчки стихов,
А она, мечтая, кружилась в лунном свете.
Едва не всплакнув при присутствии самого автора стихотворения, который сам на конце не выдержал и заплакал (я столько раз его прочел и каждый раз пускал слезу), я тихонько говорю слова восторга:
— Это великолепие, моя поэтесса! Признаюсь, я читал стихи разных поэтов, но твои, без капли преувеличений, отзываются здесь, — вместе с ее ладошкой указываю в область сердца, что трогает ее, и она сквозь слезы улыбается, смотря на меня. — А можно услышать из ваших уст еще то, которое на страничке шестьдесят один?
Она незамедлительно открывает и считывает.
О сердце, скольких ты любило,
Как сотрясались твои струны в вальсе праздном,
И ничуть ты не позабыло
О минувшем ни одном мгновении страстном.
Ты прощало то, что не стоит прощать,
Слезы стекали по твоим ресницам,
Ты изведало, как это страдать,
Подобно наивным ждущим девицам.
Боль переполняла твои очи,
Ты не смыкало глаз до алой зари.
Облачаясь в траурную вуаль ночью,
Ты потухало, как вечерние фонари.
Один его взгляд был твоим спасеньем,
И ты бы бросилось к нему навстречу,
Простило за все смертные прегрешенья,
Грезя в ожидании новой встречи.
И слыша фраз, избитых повторенья,
Мольбу о любви его неземной,
Поверив, тебя бы снова постигло пораженье,
И ты бы, упав, рассыпалось над землей.
До чего же ты глупое сердечко,
Бьешься неумолимо, себя не бережешь.
И лишь одно… одно о любви словечко,
И ты, растаяв, навсегда пропадешь!..
Поневоле я вытаскиваю из себя частицу своей одиночной жизни:
— Ровно год назад, когда ты поместила его на страничку, в это время я ехал в головной центр компании, чтобы вручать дипломы о прохождении обучения студентам, ставшими высококлассными специалистами. И в ту минуту, заметив новое оповещение, я резко остановил машину и стал вчитываться в текст…
«Голова так горела, руки тряслись и, чем мои думы делались все плотнее и разветвленнее, тем мне все тяжелее и тяжелее становилось на сердце», — припоминаю я, но продолжаю видоизменено:
— В каждой букве я видел и чувствовал, что было написано словно с призывом для меня… Но с таким, что… будто все мои слова, сказанные тебе, лживые, как и я сам… И мне нельзя доверять, так как я многое обещал и не исполнил…
Со вздохом отчаяния и отпечатком драмы на лице Милана произносит: