Белла Гонсалес всегда была для меня коллегой-другом, которой я полностью доверял, поручал ей то, что необходимо выполнить, и эта девушка великолепно справлялась. Белла проводила со мной время в офисе, чуть ли не круглыми сутками, оказывая помощь. Она хорошо знала нашу работу и была для меня ассистенткой. Каждый член моей команды привык видеть ее со мной, поэтому я и безоговорочно водил ее на разные мероприятия. Нас часто видели вместе, писали об этом и меня это устраивало. С ней я ещё больше поглощался в рутинную деятельность, бездну забытья. По правде сказать, мне было безразлично. Равным счетом из нашего общения ничего бы не получилось серьезного. Я не могу утверждать, что она мне не нравилась. Нравилась. Но только как человек и профессионал в своем архитектурном и юридическом деле. Я никогда не смотрел на нее как на женщину, в которую способен влюбиться, уж тем более полюбить.
Я замечал, как она намеренно выставляет напоказ свое натренированное тело, чтобы другие женщины восторгались и завидовали ей, а мужчины теряли головы. До отношений со мной девушка была увлечена в совокупности тремя крутыми, такими же избалованными, как и она, сыновьями директоров популярных фирм. Но что-то по итогу не складывалось и до свадьбы дело так и не доходило. Повстречавшись однажды на одном из приемов, который проводил мой отец, мы стали поддерживать связь по работе, а затем как-то незаметно стали чаще выходить вдвоем в свет. Таков обычай светской жизни — для престижа и успеха в заключении сделок нужно ходить под руку с известной женщиной. Как бы добавил мой отец: «Еще с какой женщиной. Гордись этим, сын! Ты ходишь с «мечтой» других мужчин. Богатству семьи Гонсалесов нет предела». Эта женщина никогда мне не отказывала во встречах, снабжала домашним уютом и едой тогда, когда я не успевал ходить в кулинарные места, чтобы перекусить и снова углубляться в дела.
Кроме объятий и поцелуев, дружбы наших отцов нас ничего не связывает. С ней в постели я бы не испытал ничего глубокого, возвышенного, лишь безумное покорство похоти. Иногда, когда я позволял ей касаться меня, то, очевидно, желал провалиться в беспамятство, но и это было ненадолго и через короткое время я уходил, оставляя её одну… Все мы любим по-настоящему всего один раз в жизни, а после ищем похожих…
Возможно, я забыл, что значит любить до момента, когда мой ясный взор упал на яркое красное светило средь толпы, которое смотрело на меня так, что я впервые потерял дар речи, неделю заучивая речь.
После последнего поцелуя, насыщенного для нее страстью, для меня — побегом от жизни, случившегося два месяца назад, когда я, пребывая в болезненной тревоге от мучительных терзающих мыслей о своей несчастной любви, узнав, что у той, которая украла мое сердце, всё серьезно с тем мужчиной, перебрал шотландского виски, и Белла внушила себе, что мы без ума друг от друга и обязаны в скором времени закрепить нашу дружбу браком.
Пора поставить конец её мечтаниям.
Как говорил Жан де Лабрюйер: «Тосковать о том, кого любишь, много легче, нежели жить с тем, кого ненавидишь»7.
Я едва сдерживаю нервозность. Брендон с лицемерной улыбочкой разузнает у Питера и Ритчелл об их помолвке, задерживаясь на биографических фактах родителей Ритчелл, которых он знает, и взяв их ответы себе на руку, с помышляющим выражением лица обводит меня.
Видя, что я отвергаю Беллу, и чтобы слегка отвлечь ее, тот обращается к ней:
— Радость моя, еще успеете поласкаться друг с другом. Завари мне кофе, пожалуйста. Крепкий, с тремя кубиками сахара и сливками — по моему стандарту, — безупречно-вежливым тоном он просит дочь. — Ты, несомненно, уже освоилась на кухне и знаешь, где что лежит.
Меня чуть ли рвет от слов «поласкаться друг с другом». Освоилась? Он перед всеми представляет Беллу как мою будущую жену, словно у нас завтра свадьба. И зачем он отправил ее на кухню — чтобы она не слышала чего-то?
— Нужно обсудить парочку вопросов, — он скрещивает перед собой руки и метит взглядом Милану, затаив в душе чувство гнева. — Но перед этим я хотел бы познакомиться с ещё одним человеком, скромно ведущим себя и даже не смотрящим на меня, которого, замечу, мне не представили. — У меня предательски подпрыгивает сердце. На его мрачном лице изображается что-то тошнотворное. Его надменность приводит меня в оцепенении. Где его сдержанная обходительность, проявляемая им на собраниях?
«Надо было сразу же прогнать его с Беллой в самую первую минуту прихода».
Так как они здесь и уже поздно что-то предпринимать, я лихорадочно ищу путь к спасению и перехватываю его план насолить Милане: