— Джексон, это же глупости, ну и пусть смотрят! Они меня не волнуют.
— Зато они волнуют меня! Нет! Это решенный вопрос!
Она закатывает глаза.
— И я всё видел, — подчеркиваю ее жест словами, делая музыку громче и вслух начинаю петь эту песню своей любимой группы:
— I will love you 'til the end of time
Until the end of time
Until the end of time…15
Воспользовавшись остановкой на светофоре, нежно потянувшись к губам своей звезды, она, коснувшись ладошкой моей щеки, приближает меня к себе и робко целует.
Ставлю машину в тень и, заметив боковым зрением ее пальцы на дверной ручке, приказываю:
— Не смей!
Закатив глаза и засмеясь, она все же слушается меня.
Я выхожу и открываю дверцу со словами, подавая руку:
— Прошу, мадемуазель!
— Вы такой любезный, сэр Моррис!
Войдя в образ партнера и партнерши исключительно по рабочим мотивам, — тяжело не взять ее руку — мы вдвоем торопимся в здание театра, но раздающийся нам вслед жалобный голос обездвиживает нас:
— Помогите добрые люди. Господь воздаст вам. Я остался один. Я потерпел автокатастрофу. Моя семья погибла. Я остался один…
Полуоборачиваемся.
Седой старик, без одной ноги, в рваных лохмотьях, сверху укрытый рыжим полушубком в тридцатиградусную жару, сидит у пешеходного перехода в инвалидной коляске и играет на скрипке. Рядом с ним стоит коробок, из которого под гуляющим лучом солнца сияют несколько монет. Зловонный запах, доносящийся от него на большом расстоянии, отпугивает проходящих мимо, которые, прикрыв нос ладонью, увеличивают шаг и отбегают в сторону.
— Джексон, надо бы подойти к нему…
Отвесив смешок, бормочу:
— Милая, отложим добрые дела, мы задерживаемся и…
— Джексон! — гневится она, так как я не поддерживаю ее. — Ты не слышал? Он одинок, он потерял своих близких… Мы должны помочь ему. Как красиво он играет на скрипке! — Ее глаза влажные от жалости, которую она чувствует в эту минуту. — Ты только посмотри на несчастный вид этого брошенного…
— Я не раз видел, как под такими жалостливыми прятались миллионеры! Идём! Нам некогда! — Порывы ветра на зло подносят к носу тухлейший запах биологических отходов, словно на нем сдох какой-то скот, и я непроизвольно начинаю сердиться.
— Нет! Он не такой! — противится она, как ребенок.
— Да к нему же не подойдешь?! Несет за километр! И какая разница: несчастный вид или нет. Мы не обязаны помогать всем бомжам мира и зацикливаться на их не сложившихся жизнях! Нам звонят уже родители детей… — Второй телефон разрывается от вибрации.
— И пусть запах, это не проблема. К тебе, что, возвращается, хладнокровие?!
— Причем здесь это?! — возмущаюсь я и рукой тяну ее к себе, пытаясь насильно увезти от бродяги и вырвать из нее согласие на моё рациональное решение поспешить к моделям. С упреком в голосе, надеясь, что он подействует на неё, ворчу: — Не ты ли мне кричала, что мы уже опаздываем?! Некрасиво будет опозориться в первый же день перед родителями. Мамы, наверняка, переживают и уже жалеют, что притащили своих малышей.
— Успеем! Не будь злюкой. Объясним всем на месте причину нашей задержки. Ты посмотри, какая морщина вылезла у тебя на лбу?!
— Что? Какая морщина? — И отпустив ее руку, я трогаю свой лоб в то время, как она, ловко и обманным путем вырвавшись из моих рук, убегает к нему.
Что за упрямство, растущее с каждым днем в этой женщине? Ее сострадание ко всему живому и неживому сводит меня с ума! Безумная женщина! Безумная!
Я опаздываю на целых пять минут. Перфекционист внутри меня злится, бьется кулаками о стенку живота, сильнее раздражаясь. Джексону Моррису же нечего делать, и он подкармливает бомжей. «Надеюсь, нас никто не видит». Положив руки на пояс, из-под очков я наблюдаю за ней — ласково с улыбкой, спрося, как он себя чувствует, она высыпает весь свой кошелек ему в коробку и в спешке возвращается.
— Всё, бежим! — сурово восклицаю я и, шагнув, слышу в спину:
— Джексон! У меня в сумке в машине бананы оставались, давай ему отдадим?!
С недовольством испустив воздух, я уже с агрессией выражаюсь:
— Ты издеваешься?
— Тебе жалко?
— Милана!.. — нервически прорывается из меня.
Звонящий её телефон отвлекает нас:
— Это Марк. Они с мамой поссорились. Воображаю, что он звонит, чтобы об этом поговорить.
Напряжение и обеспокоенное выражение её лица, плотно утвердившееся за мгновение, заботит меня и раздражение постепенно снижается.
15
Я буду любить тебя до скончания времен
До скончания времен
До скончания времен (англ.).