И вот… звезды у моих ног. Но на кой они мне сдались? Зачем мне сплетать их в созвездия?
Трудно поверить во всё сказанное. Посмотрев в одну точку в течение несколько бесконечных минут в моей жизни, под треск имитационных дров в камине, выражаю:
— Я не смогу так. Простите. Я не тот, кто ей нужен, — со вздохом, боязнью, тревогой открыто произношу я, словно раскаиваюсь.
Я никогда себе не прощу этого. Никогда. Если буду жить с той, что не вызывает во мне никаких чувств, и к тому же с психически больной. Я лишь смогу поддерживать ее. Он посчитал за меня, что я буду насильно принуждать себя заботиться о его дочери?
И даже если мой поступок можно посчитать бессердечным, то пусть он таким и будет.
Боже, почему я оказался в таком положении?
Через мгновение, в нем вспыхивает все та же злая сила, спрятавшаяся на время, когда он говорил о своей больной дочери:
— Я знал, что ты шелудивый щенок, не способный на настоящие поступки. Ты подобие тех, которых моя дочь встречала до тебя. — Слова метают пламя, подпаливая мою душу. — Все только из-за денег оказывались с ней.
Слышится завывание ветра сквозь полуоткрытое окно. Он треплет мои волосы.
Вскочив с громким воплем, я поспешно выражаю свое возмущение, переходя границу дозволенного, отступая все правила:
— Вы ошибаетесь, раз так считаете. Я был с ней, потому что она здорово справлялась с профессиональными задачами, не более чем. — Сжимаю кулаки с силой так, что белеют костяшки пальцев.
— Я СДЕЛАЮ ВСЕ, ЧТОБЫ ТЫ ВСЮ ЖИЗНЬ МУЧАЛСЯ, ЧТО ОТКАЗАЛСЯ ОБЕРЕГАТЬ МОЮ ДОЧЬ И БРОСИЛ ЕЕ ТОГДА, КОГДА ОНА НУЖДАЛАСЬ В ТЕБЕ! И, ЕСЛИ С НЕЙ ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ, ТО ТОЛЬКО ТЫ БУДЕШЬ ВИНОВАТ В ЭТОМ! — Его суровый тон является ответом на мой, а дьявольская улыбка вызывает чувство отвращения. Стремительный поток речей с большим бешенством продолжает обрушиваться: — Я ДАЮ ТЕБЕ СУТКИ НА ОБДУМЫВАНИЕ. НЕ ЯВИШЬСЯ ЗАВТРА В МОЙ ОФИС — СЧИТАЙ, ЧТО НЕ ПОЛУЧАЕШЬ НИ БИЗНЕСА, НИ МОЕЙ ДОЧЕРИ, НИ СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНИ С ТОЙ, ИЗ-ЗА КОТОРОЙ ТЫ ОТВЕРГ МОЮ ЛУЧИНКУ.
В моих стеклянных, потрясенно распахнутых глазах от стращания, точно ледяная бездна окутала их, — безмолвие, а небо, как и мои внутренности, вмиг накрылось грозными тучами. Безымянный страх с неимоверной тяжестью придавливает меня к земле. Я искал за пределами видимого причину и разузнал его помыслы: он стремится погубить чужую жизнь. Он выражает коварство состарившегося в злобе сердца и решимости добиться всего любой ценой. Уродлива его душа. Это кощунство посягать на мое сердце, заставляя его жить с тем, кто не возвышает его.
Я сажусь на то же место.
— Мы дома, — кричит радостно Белла из коридора.
Взвесив все за секунду, решаю, что самое время сказать ей всю правду и покинуть это чудовищное Царствие со своими заповедями.
«Если ты скажешь правду, у нее может случиться очередной приступ и тогда Брендон с Лилией не простят тебе этого…» — всплывает мысль.
Что же делать?
— Не говори ей ничего, — успевает прошептать король мира сего, обводя меня ненавистным взглядом, шумно дыша, как рысь, готовая накинуться и с жадностью опробовать лакомый кусочек мяса с кровью.
— О, любимый??? — визжит Белла. — Я так рада, так рада… — подбегает ко мне и крепко обнимает. Я продолжаю сидеть в том же положении, не шелохнувшись. — Эй, вы чего такие серьёзные? Мм? Папуль? — Я смотрю, в ней имеет место быть благоговейное преклонение к отцу.
— Обсуждали с Джексоном, что ты… — поспешно вставляет Брендон, но я, похрабрев сердцем, его останавливаю:
— Что нам следует сделать небольшой перерыв, так как… — высказываю я с бьющимся сердцем. — Мне нужно… защитить проект.
— Что, о чем ты, Джексон? — заходит мать Белла, делая озадаченный вид, смотря на Брендона так, будто их продуманный план о том, чтобы впихнуть мне на попечение больного человека, провалился. Сговорились заранее?
Я поднимаюсь.
— Мне нужно побыть одному какое-то время.
— Любимый, что случилось? — Белла не пускает меня к выходу и молвит с ошарашенным взглядом.
— Всё слишком зашло далеко и мне нужно обо всем подумать, — стараюсь сказать убедительно.
— Ты-ты хочешь сказать, что я не нужна тебе? — распахивает она глаза, вот-вот наполняющиеся слезами, вызывающие во мне чувство страха, что ей станет плохо.
— Нет, ты что?! — не зная зачем, говорю я. — Это небольшой перерыв.
— Пап, что ты ему сказал? — орет нервно она, оглушая меня.
— Ничего, — почти спокойно говорит Брендон. — Это его решение, за которое он понесёт потери.