— Мы же извин… — высказывает Сет, являя собой смелого юноша, нежели его брата Элиота.
— Всё! — шипит он, проводя лихорадочно несколько раз ладонью по лысой голове. — Я насытился по горло вашими извинениями! Перегорело желание докладывать оптимистическую новость в рамках предстоящего события!.. — продолжает выплескивать гнев. Мы с Джуаной толкаем друг друга ногой о ногу, шокируясь его очередной выходке.
— Я распустил вас! Распустил! — В его мыслях и действиях — одна и та же песня. Неужто самому не надоело возникать по каждому не имеющему пристального значения поводу?!
Я вздыхаю, осознавая, что не прям я и соскучилась по этому месту, Максимилиану с его категорическим отношением ко всему. Сидящие перешептываются друг с другом, выстраивая на сей счет недовольства, что из-за поступка, к которому было обращено внимание со стороны руководителя, лишаются новости.
Но внезапно я ощущаю в себе какой-то порыв выступить в роли защитников.
— Максимилиан, можно мне сказать? — говорю с испугом, уже жалея, что начала впихивать своё мнение.
Джуана округляет глаза, пихнув меня в руку:
— Ты чего? — шепчет с ужасом она.
Начальник поднимает на меня суровый взгляд из-под бровей, словно рысь, жадно смотрящая на добычу, и с грубым акцентом выдает:
— Я слушаю, Милана.
«Если было сообщено «Милана», а не «Фьючерс», значит всё не так плохо».
Я встаю, держась руками за грядушку сидения, занимаемого скромной тихоней, двадцатилетней Анастасией Ивановой, моделью из России, девчонке, которой труднее всех в модельном по двум причинам: сложности в языке и в общении с коллективом. Её Максимилиан тоже невзлюбил. Но что привлекло внимание к ней скаутов агентства — истинно русская красота, русый, как солнце, цвет волос, достигающий её пояса, небесно-голубые глаза, полные неизъяснимой чистоты, юной наивности, естественный румянец на щеках, прямой маленький нос, пухлые натуральные губы с розовым отблеском… Она само очарование. Фотосессия, проведенная в прошлом году, в стиле «Народные традиции разных национальностей» запомнилась мне тем, что именно эта девушка показала наивысшую силу русской женской души, выражающуюся в её естественной внешности, которой и не нужны косметические эликсиры.
— Максимилиан, возможно, мне не следует говорить, но я все же скажу. — Он молча, пряча злость в глазах, опускает голову вниз. — Нам всем известны правила, которые мы должны соблюдать. Требования, которые предъявляет к нам агентство, заставляют нас быть дисциплинированнее, терпимее к своим потребностям, но… мы же такие юные, — говорю от внутреннего человечка, с которым мы часто ведем диалоги. — Нам хочется чуть больше свободы, к которой мы стремились все годы, нам хочется учиться на своих ошибках. И я считаю, что человек не является таковым, если не ошибается. Ошибка — это не повод к критике, а повод к тому, чтобы извлечь из неё опыт, из которого складывается вся наша жизнь. Совсем недавно я тоже перешла границу дозволенного, но я признала это, признаю и постараюсь сделать так, чтобы такого больше не повторилось. — Со смелостью во мне сочетается боязнь, как бы не сделать, не сказать чего-то лишнего. — Но, пожалуйста, давайте признаем, что, не нарушив правила, мы не сможем познать их смысл… И… — смотрю на Сета и Элиота, стоявших рядом, по левую сторону от меня. — Сет и Элиот опоздали, как они уже сказали по причине поломки двери квартиры, но они же ни разу не опаздывали?! Да, они же не посоветовались у прекрасных стилистов, работающих в агентстве, стричься им и как стричься, так как в правилах, насколько я помню указано, что каждая модель имеет право стричь волосы без учета мнения специалистов до трёх сантиметров. Давайте не будем обращать на такие мелочные случаи, которые могут произойти с каждым из нас?! — Страшно, жутко страшно, пока я не верю, что все, что говорится сейчас, говорится мною. — Каждый из сидящих, уверена, любит свою работу и каждый гордится тем, что попал в лучшую команду, — с улыбкой произношу я, — с замечательным руководителем, профессиональными мастерами, занимающихся нашей внешностью и творящих из неё образы, в которые мы никогда не могли и предположить, что облачимся. Будем ценить это и стараться следовать обязанностям, под которые подписались? — молвлю, обращаясь ко всем. Через долю секунды раздаются ответные голоса:
— Да!
— Согласна!