Или не очень?
Я запретил себе думать, что Марьяне чего-то не хватает.
- Мы можем сделать вид, что ничего не было? – спросил я, уже зная ее ответ.
Мари лишь отрицательно покачала головой.
- Черт, Снежок, почему ты все усложняешь?
- Ты сам все усложняешь. Я ни при чем.
- Ладно, - согласился я. В этом она права.
В конце концов, это я проявил инициативу, а потом и силу применил. Я снова отвернулся к открытому окну, схватился за сигареты. Мари запрыгнула на подоконник, поглядывая на меня хитрыми глазами.
- Ты играешь с огнем, Мари. Поезжай домой, - велел я, стараясь игнорировать желание оттрахать ее на этом самом подоконнике, чтобы крики жены дяди были слышны даже на Финском.
- Ты сегодня генерал, Марик? Лихо командуешь, но выходит какая-то хуйня.
Она задрала голову, смело встречая мой яростно-возбужденный взгляд.
- Прекрати ругаться, - процедил я сквозь зубы.
- Тебя это заводит?
Мари продолжала улыбаться, и я не мог этого вынести, схватил ее за шею, ответив:
- Да.
Мари сглотнула, не сдержав при этом тихого стона. Она сдвинула ноги, поерзала. Могу поклясться, что ощутил запах ее возбуждения. Ее бросило в жар, щеки зарумянились. Я продолжал держать ее, давя пальцами на сонную артерию. Утром я так держал жену, но испытывал лишь брезгливость. Спектр моих чувств к Мари было невозможно описать.
Ей следовало бы молчать, не провоцировать меня. Но когда Марьяна была благоразумна?
- Ты охуительно сексуальный, когда бесишься, - подбросила она дровишек в топку моего безумия.
- Снеееж, - я почти рычал на нее, лаская шею чуть жестче.
Теперь я контролировал бурление своего дерьма и не собирался причинять ей боль. Скорее, это она мучила меня, отдаваясь так покорно, доверяя и принимая.
Я ослабил хватку, наклонился к ней так близко, что дыхание опалило лицо Мари.
- Ты хоть понимаешь, что еще немного, и я начну убивать тебя? – спросил я, снова чуть сдавливая ее шею.
- Предпочитаешь задушить, чтобы не трахнуть?
- Даже не знаю, - хмыкнул я, - все такое вкусное.
Я, наконец, нашел силы отпустить ее, отошёл от окна, плюхнулся в кресло, пытаясь перевести дух. Не очень удачно. Мари подошла ко мне сбоку, присела на подлокотник, запустила руку в волосы.
- То, как ты борешься с собственными желаниями, просто потрясающе, - пропела она беспечно.
- Ты мстишь мне, что ли, или просто издеваешься?
- Даже не знаю, - хихикнула она, - все такое вкусное.
Я закатил глаза.
- Что за невъебенно бессовестная стерва?!
- Не матерись, малыш. Меня ведь это тоже заводит.
- Прекрати меня трогать.
- Да брось, - Марьяна оставила в покое мои волосы, чуть надавила на плечи, массируя. - Так тоже не надо?
- А, черт. Нет. Продолжай.
Я застонал от удовольствия, к которому опять стало примешиваться едва затухшее возбуждение. Но на таком уровне у меня получалось его контролировать. Что нельзя было сказать о словах, которые так и рвались изо рта вопреки моему желанию:
- Ты такая странная, Мари. Притягательная, желанная и слишком чистая для меня.
Я усадил ее себе на колени, снова играя с огнем. Мари тут же поерзала, дразня попкой мой стояк.
- Самому не смешно? В каком месте я чистая?
- Тут, - я провел пальцем по ее виску, рука легла на ее сердце. - Здесь.
Мари сглотнула, снова возбуждаясь.
- Только между ног меня не трогай, ладно? – попросила она, пряча эмоции за нахально вздернутой бровью.
- И не собирался.
- Врешь.
- Не обольщайся.
- Лицемер.
- Фантазерка.
- Обожаю тебя, придурок.
- Взаимно.
Я не сразу понял, что улыбаюсь, гладя Мари по щеке. Спектр эмоций к этой девочке резонировал во мне от банальной похоти до трепетного восхищения. Я любил ее так сильно сейчас. И жалел, что сбежал, выбрал нелепые новые горизонты, амбиции пестовал, тщеславие тешил. А на деле получил только контракт для Мари. Возможно, ради него и стоило жениться на Карин.
Совесть, которую я, кажется, давно потерял, вернулась и велела начать извиняться за все дерьмо, что натворил.
- Прости, что сделал тебе больно.
Я говорил о том дне, когда Марьяна познакомилась с Карин в «Астории», но она подумала, что я опять про сегодня.
- Ты не сделал, - зачем-то продолжала оправдывать мое скотство Мари.
Я снял с нее пиджак и аккуратно потянул вверх рукава блузки. На коже чуть выше запястий уже проступили пятна кровоподтеков.
Она охнула, увидев, что я наделал, но все равно упрямо отрицала насилие.
- Мне было почти приятно, Марк. Ты же знаешь. Это… Это… - Мари не могла подобрать слов и просто сказала: