Все замерли.
Кажется, Павлуша замер от неожиданности и испуга, не зная, что делать: то ли отдернуть руку, то ли наоборот замереть и не дышать. Он беспомощно оглянулся на нас с Ларисой, сидевших на небольшом двухместном диванчике тут же, ища поддержки. Мы же с Ларисой тоже замерли. Не знаю, почему замерла она, но я - впервые увидела улыбку дочери. И она была адресована не мне!
На мгновение жуткая обида и досада затопила сознание, но тут же схлынула, как только я натолкнулась взглядом на испуганные карие глазищи Павлушки, которые постепенно наполнялись слезами.
- Ну, чего ты испугался, - мягко сказала, поднимаясь с дивана и, подойдя к нему, присела рядом с ним и приобняла за плечи, успокаивая.
И правда, чего это я? Это всего лишь пятилетний ребенок, которого я люблю точно так же, как люблю Валюшку - как своего собственно сына.
- Смотри, она улыбается тебе, - продолжила негромко и тоже посмотрела на дочь, - ты ей нравишься. Ну-ка, убери слезки, малыш. Разве мужчины плачут? Особенно перед своими невестами?
- Н-нет, - выдавил Паша и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. - Я не плачу. Не плачу! - сказал уже Вале, сделав ударение словах.
Я оглянулась на притихшую Лариску и увидела занятную картину. Она, прижав одну руку к порозовевшей и мокрой от слез щеке, во второй держала сотовый телефон и, судя по всему, записывала все это на видео.
Перевела объектив камеры на меня, и я тут же показала ей язык, а она улыбнулась.
- Паш, помаши маме ручкой! - сказала и сама тут же помахала рукой.
- В следующий раз камеру возьму нормальную, - произнесла Лариса.
Валюшка закряхтела, привлекая общее внимание. Я взяла ее на руки и, укачивая, села в кресло качалку.
- Давайте, я вас сфотографирую. Пашка, пристраивайся рядом с тетей Ирой!
Что же, стоило ожидать того, что все маленькие дети воспринимают слова взрослых буквально. А потому, Павел сразу же полез ко мне на колени. Я помогла ему сесть поудобней и, не долго думаю, передала Валентину ему в руки, естественно, незаметно страхуя. Тот снова замер, боясь дышать и во все глаза уставился на малышку.
А Лариска начала споро щелкать затвором камеры.
Так и повелось, что каждые пару дней подруга с сыном или без него заезжала после работы на часик-другой к нам, навестить, проверить, как дела, да потискать Валю. Я была только рада, все же сидеть почти безвылазно дома, не считая дневных и вечерних прогулок с дочкой в ближайшей парковой аллее, было для меня делом непривычным и в какой-то степени немного тягостным.
Валентину я не выпускала из виду круглые сутки, она все время была в поле моего зрения. Я временно перебралась в ее детскую комнату и, каждый вечер растягиваясь на небольшом диванчике, который раскладывался во вполне удобную полутороместую кровать, мысленно благодарила подругу за то, что она заставила меня его купить. Спать на своем диване в соседней комнате вместе с Валей я посчитала небезопасным, все же не раз видела и слышала по телевизору, как родители ненароком придавливали своим телом детей. А оставлять ее в комнате одну - это вообще ни в какие ворота не лезет! Поэтому, Лариска, еще раз спасибо!
Днем и по вечерам, когда Валюшка спала, я отводила душу в работе. Кто бы что не говорил, а свою работу бухгалтера и аналитика в одном лице я любила и занималась ею с самым настоящим удовольствием. Впрочем, и получала я за нее вполне приличные деньги, что тоже не могло не радовать.
Странности начались спустя некоторое время. И начались они довольно незаметно. Я и раньше была хоть немного мнительным человеком, то с появлением в моей жизни малышки мнительность во мне возросла в разы, что позволило мне обращать внимание на такие незначительные детали, на которые раньше бы я даже и не подумала посмотреть. На прогулках я перестала укорачивать путь через мало освещенные дворы, жертвуя временем, но зато шла по ярко освещаемым и, несмотря на спальный район, многолюдным улицам.
Странности эти заключались в том, что меня стали окружать довольно подозрительные вещи и личности. Сперва я не придала особого значения крутым тонированным и наверняка бронированным джипам около нашего потрепанного подъезда, которые немного, от слова совсем, не вписывались в общую картину нашего района. Это было не то место, где такие машины смотрелись бы уместно.
Рядом с обшарпанной кирпичной пятиэтажкой сорок пятого года постройки, в которой жильцов добрая половина - пенсионеры, а все остальные малоимущие семьи или вообще одиночки, эти железные кони были явным акцентом той жизни, которая творилась ближе именно к Москоу-сити.